Странствия Шута

И мы медленно работали. Чуть-чуть сдвинули кость… Там, где его лицо было разбито, швы и шрамы сглаживались. Некоторые напоминали мне о трещинах, бегущих по надколотому крутому яйцу. Не спеша, кропотливо мы исследовали кости лица. Работая и осязанием, и Скиллом, мы проверили один большой раскол от нижнего края левого глаза до верхней челюсти. Вершину его скулы покрывал лабиринт мелких трещинок. Во внешнем углу правого глаза тяжелый удар сокрушил кости, оставив вмятину, которая придавила ткани под ней. Какое-то время мы перемещали маленькие кусочки костей, облегчая давление и заполняя полость.

Со стороны может показаться, что это очень просто. Но это не так. Мельчайшие движения крохотных пылинок костей отрывались и изменялись. Я скрипел зубами от боли, которую испытывал Шут, пока моя голова не уткнулась в его лоб. И мы всего лишь очистили нижнюю часть его глазниц. Силы мои были на исходе, и решимость ослабла, когда Шут оторвал ладони от моих рук.

— Хватит. Остановись, Фитц. Я устал. Больно. А боль будит воспоминания.

— Отлично, — хрипло согласился я, но мне потребовалось время, чтобы отделить понимание своего тела от его. Я чувствовал, будто вернулся в свою собственную плоть после долгого и яркого ночного кошмара. Отделившись, я убрал руки от его лица. Когда я открыл глаза, комната поплыла передо мной. На мгновение меня охватил ужас. Я зашел слишком далеко и повредил свое зрение! Но это оказалась просто усталость. Когда я осмотрелся, сумрак комнаты уступил моим глазам. Я с облегчением выпрямился. Свечи сгорели до половины. Я не знал, сколько времени прошло, но моя рубашка прилипла к вспотевшей спине, а во рту пересохло, будто я пробежал до города и обратно. Как только я выпустил Шута, он спрятал лицо в ладонях и облокотился на стол.

— Шут. Сядь, пожалуйста. Открой глаза. Скажи, у нас что-нибудь получилось?

Он послушался меня, но покачал головой.

— Я не закрывал глаза. Они все время были открыты. Я надеялся. Но ничего не изменилось.

— Прости меня.

Я тоже надеялся. Мне было жаль, что он остался слепым, и я отчаянно радовался, что не потерял свое зрение в попытках исцелить Шута. Я спросил себя, насколько же сильно я пытался? Что, если я работал вполсилы? Не хотелось думать так, но искреннего ответа у меня не было. Мне захотелось рассказать Шуту о своем страхе. Что он мне ответит? Предложит вернуть зрение на один его глаз и отказаться от одного своего? Потребует ли он такой жертвы? Соглашусь ли я на нее или откажу ему? Я заглянул в себя и понял, что мужества во мне гораздо меньше, чем казалось. А себялюбия гораздо больше.

Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

Когда Шут коснулся моей руки, я подскочил.

— Значит ты уснул. Ты внезапно затих. Фитц, с тобой будет все хорошо? — в его голосе звучало раскаяние.

— Да, конечно. Просто я очень устал. Разоблачение прошлой ночи вымотало меня. И спал я плохо.

Я потянулся, чтобы протереть глаза и вздрогнул от собственного прикосновения. Мое лицо опухло и горело, будто после драки.

Ох.

Я осторожно коснулся скул и внешних уголков глаз. Даже не вернув Шуту зрение, я заплатил за свой поступок.

Почему?

Ни одно из других исцелений Скиллом не отражалось на мне таким образом. На острове Аслевджал Олух вылечил многих, но на нем совершенно ничего не отразилось. Единственная разница, подумалось мне, в том, что между мной и Шутом есть связь. Это гораздо больше, чем связь через Скилл: когда я звал его с другой стороны смерти, на какой-то момент мы стали единым целым. Возможно, мы никогда по-настоящему и не расставались.

Я моргнул и снова проверил свое зрение. Никакой разницы, никакого тумана. Значит, восстановления кости мало для возвращения его зрения. Хватит ли мне мужества продолжать? Я не знал. Я вспомнил все, что увидел в нем: грязь, яд, плохо зажитые переломы. Сколько из этого мне придется взять на себя, если я продолжу исцеление? Может ли кто-нибудь обвинить меня за отказ принести такую жертву?

Я откашлялся.

— Ты уверен, что ничего не изменилось?

— Точно не скажу. Возможно, я различаю больше света. Лицо болит, но по-другому. Возможно, это боль восстановления. Ты что-то нашел, когда был… внутри моего тела? Можешь сказать, из-за чего пропало зрение?

— Это немного не так. Я могу сказать о плохо зажитых переломах. Я подтолкнул их к исцелению и поправил некоторые места, где неровно лежали части костей.

Он вопросительно поднял руки к лицу.

— Кости? Я думал, что череп — это одна большая кость.

— Не совсем. Если хочешь, позже я покажу тебе человеческий череп.

— Нет, спасибо. Я поверю тебе на слово. Фитц, по твоему голосу я чувствую, что ты нашел что-то еще. Что-то плохое и ты не хочешь говорить мне?

Я тщательно подобрал слова. Хватит лгать.

— Шут, возможно, нам придется замедлить твое лечение. Оно ломает меня. Нам нужно хорошо есть, отдыхать как можно дольше и использовать Скилл только для очень сложных травм.

Я знал, что эти слова были правдой, и постарался не додумывать эту мысль до конца.

— Но… — начал Шут и замолчал.