Странствия Шута

Но все, что горит, будь то дрова в камине или горе в душе, рано или поздно сгорает дотла. Большой зал медленно опустел. Люди вернулись в свои дома и комнаты, многие недосчитавшись своих родных. Кто-то напился, кто-то остался беспомощно трезвым. Даже стражники в конце концов, шатаясь, убрели спать в крыло для слуг. Лант отослал Булена по возможности отдохнуть, а я настоял, чтобы Персивиранс вернулся в дом своей матери.

– Но я же поклялся вам в верности! – уперся он, и мне пришлось сказать:

– Вот я и говорю тебе, где ты нужен теперь. Ступай.

Наконец мы остались втроем – я, Чейд и Лант. Олух уже давно отправился спать. Маленький человечек в последнее время быстро уставал, и я не видел смысла заставлять его смотреть на всю боль, что вылилась в зале. Мы с Чейдом уселись рядом на мягкой скамье у камина, где догорал огонь. Лант сидел в мрачном одиночестве, глядя на угасающие языки пламени.

Итак, каков план? – спросил король Дьютифул.

Завтра рано утром я вернусь в Олений замок. Хочу рассказать все Шуту и посмотреть, не сможет ли он это объяснить.

Благоразумно ли проходить сквозь камни так часто? – Это уже Неттл.

Обстоятельства не оставили мне выбора, – ответил я.

Как и мне, – добавил Чейд.

Я хотел было возразить, но прикусил язык. Его дочь в такой же опасности, как и моя. Кто я такой, чтобы отговаривать его решение повторно использовать столпы Силы?

Лорд Голден…

 – начал было Дьютифул, но оборвал себя.

Что с ним? – встревожился я. Сердце у меня упало.

Он страшно расстроился, когда ты ушел. – Дьютифул не мог скрыть смятения в своих мыслях. – С ним не было никакого сладу. Он кричал и вопил, как избалованный ребенок.

«Как напуганный ребенок», – подумал я про себя.

Он говорил, что должен пойти с тобой, что тебе нельзя было бросать его тут. Мы, как могли, старались его успокоить, но тщетно. В конце концов он выдохся и лег в постель. Мы думали, он проспит долго, и оставили его одного. И каким-то образом он сумел выбраться из старого логова Чейда в общие коридоры замка. Он дошел почти до конюшен. Его нашли утром – он лежал ничком на снегу. Фитц, ему стало хуже, намного хуже, чем было, когда ты уехал. Мне очень жаль. – Извинения выдали всю глубину тревоги Дьютифула, и я понял: Шут умирает.

И когда он умрет, я потеряю все. Не только друга, но и всякую надежду узнать, что похитители сделают с моей дочерью. Меня вдруг охватила страшная усталость, сменившаяся отупением. Я не нашел что сказать.

Скажи Эшу, чтобы не спускал с Шута глаз. Пусть заботится о нем и утешает, как только может. Мы приедем утром, – решительно ответил Чейд.

Я ощутил смятение и отчаяние тех, кто остался в Оленьем замке, но не смог ничем успокоить их.

Довольно на сегодня, – сказал Чейд, и магическая связь между нами истончилась и распалась.

Я набрал воздуха, чтобы заговорить, но Чейд опередил меня. Он сжал мое запястье – хватка у него по-прежнему была железная – и сказал:

– Знаю, о чем ты думаешь. Нет. Сейчас мы ляжем спать, а завтра поедим и только потом отправимся на Висельный холм. Мы оба знаем, что рискуем. Мы пойдем на этот риск, но вместе и не очертя голову. Ты ничем не сможешь помочь Шуту, ему и так всемерно помогают. Жизнь наших дочерей зависит от нас. Мы отправимся в путь, как опытные и умелые убийцы, а не как перепуганные отцы.

Будь прокляты его слова, но он говорил разумно. Мне становилось тошно при одной мысли о промедлении, но Чейд не отпускал мою руку.

– Если любишь, не обязательно лететь очертя голову, чтобы доказать это. Можно действовать взвешенно и серьезно. Ты уже не тот мальчишка, который с мечом наголо преследовал в коридорах Оленьего замка остатки круга Регала. Ты Фитц Чивэл Видящий. И мы заставим врагов заплатить за все, что они сделали, кровью.

Разве не удивительно, как мудрый совет может охладить самую горячую голову? Чейд был совершенно прав, но мое сердце рвалось на части, не желая соглашаться. Я медленно кивнул.

– Я иду спать, – сказал Чейд. Наклонив голову, он посмотрел на сына. – Лант. Не вини себя.

Тот кивнул, но остался сидеть, глядя в огонь. Я оставил их вдвоем и ушел в свою спальню.