Странствия Шута

Мы проехали чуть дальше в молчании.

– Что ж, похоже, местечко подходящее, – сказал парень.

Жалкий любитель. Его заносчивый тон, его уверенность, что мы заглотим наживку, выдала предательство. Чейд схватился за меч прежде, чем юнец направил свою лошадь на его скакуна. Я ощутил проблеск Силы – это старик бросил Дьютифулу сообщение: На нас напали! Потрясенный Дьютифул что-то ответил, но у меня не было времени вслушиваться. Лейтенант вонзил меч под ребра капитану и вытащил ногу из стремени, чтобы пинком выбить умирающего из седла. В это самое мгновение я бросил свою чалую вперед, чтобы уйти из клещей, в которые меня попытался зажать наш «почетный караул». Один из них крикнул:

– Бастард-колдун!

Чалая с разбегу врезалась грудью в лошадь Крафти. Он так и не успел вдеть ногу в стремя и от удара потерял равновесие. Я толкнул его со всей силы, он выпал из седла, и его растерявшийся конь немного протащил его по дороге, прежде чем лейтенант высвободил ногу из стремени. Он был жив.

Чейд!

Я круто развернул свою лошадь и успел увидеть, как Чейд и рыжеволосый сражаются на мечах. Острие меча Рыжего скользнуло по животу Чейда и неглубоко вспороло его бок. Удар Чейда был более уверенным. Он закричал низким голосом и, стиснув зубы, вонзил свой клинок прямо в живот юнцу. Я вскрикнул от ужаса, увидев, что, едва рыжий повалился навзничь, к Чейду ринулся другой солдат его «почетного караула».

А больше ничего я увидеть не успел. Гнев, который тихо кипел во мне с той минуты, когда я узнал о похищении Би и увидел поруганный Ивовый Лес, теперь вышел из берегов, и я дал ему волю. Ко мне уже приближались двое противников. На боку у меня висел неприметный меч, который Чейд дал мне перед спешным отбытием из Оленьего замка. Я никогда не был особенно хорош в бою на мечах, но поскольку топора под рукой не оказалось, а к использованию удавки или яда обстоятельства не располагали, я потянул из ножен клинок. В тот же миг я резко откинулся назад, пропуская нацеленное в мою грудь острие. Выпрямиться столь же резко потребовало больших усилий, чем хотелось бы, зато это позволило мне ударить навершием рукояти в лицо нападавшему. Хруст его зубов прозвучал музыкой.

Держись. – Едва предупредив меня, чалая взбрыкнула.

Я не успел приготовиться, но умудрился удержаться в седле. Состоятельный человек этот лорд Деррик, подумал я, и вряд ли простит мне, что я увел у него такую кобылу. Мне доводилось видеть обученных боевых лошадей, но чалая с ее изящным сложением казалась скорее скакуном, чем бойцом. Она развернулась подо мной и лягнула – я почувствовал, как ее задние копыта с силой ударили другую лошадь. И лишь миг спустя осознал, что не просил ее делать этого – чалая лягалась по собственному разумению. Как только ее задние ноги вернулись на землю, она тут же прыгнула далеко вперед, унося меня из-под ударов мечей. Мне почти не пришлось направлять ее – она сама сразу же развернулась, чтобы я оказался лицом к лицу с противниками. Мельком я успел заметить, что рыжий лежит на земле без движения, а оставшийся в живых противник Чейда обмяк в седле, из раны на шее его коня льется кровь. Чейд сошелся с лейтенантом Крафти в пешем бою, а капитан сидит на снегу, сыпля проклятиями.

Чалая столкнулась грудью с лошадью одного из стражников. Я успел увернуться, и его меч, направленный мне в плечо, проткнул только мой плащ. Мой удар был точнее. На этот раз я использовал не рукоять, а острие, вонзив клинок глубоко в грудь очень молодого и весьма удивленного моей прытью стражника. Как же приятно было наконец пустить кровь врагу и выплеснуть ярость! Дар позволил мне ощутить его боль, и хотя чувство это принесло удовлетворение, я закрылся от него. Нанося удар, я оказался почти вплотную с противником. Схватив его за горло, чтобы высвободить меч, я ощутил запах завтрака, который он ел за моим столом. Два передних зуба росли чуть криво. Парень был, наверное, моложе Ланта. И куда мертвее его, когда падал с лошади.

– Будь ты проклят! – заорал его напарник.

– Да! – взревел я в ответ.

Извернувшись в седле, я пригнулся, и его клинок ожег мне бровь вместо того, чтобы снести голову. Боль была на удивление резкой. Наши лошади стояли бок о бок, кровь из разбитого рта текла по подбородку врага, но я понимал, что через мгновение кровь зальет мне глаза и я не смогу использовать меч. Я мысленно окликнул чалую. Она отозвалась. Я высвободил ноги из стремян, она развернулась и налетела на лошадь противника. Мне нужно было добраться до него, пока я не ослеп. Я бросил меч, стряхнул перчатки и бросился на него.