Страсть инкуба (СИ)

— Это всегда больно — вспоминать то, за что стал таким: чудовищем, вынужденным пожирать людские души, чтобы выжить самому.

— Но теперь тебе ведь не придется это делать? — наивно поинтересовался Эмет. — У тебя же есть я!

Адреан засмеялся.

— Это такой тактичный намек, что если я пойду налево, ты меня убьешь?

— Ну типа того, да, — закивал парень.

— Не придется, — улыбнулся Адреан, притягивая его к себе на грудь, и вновь сделался серьезным. — Я расскажу тебе… Только… — он вздохнул. — Тебе вряд ли понравится то, что ты обо мне узнаешь.

— Неужели может быть что-то хуже, чем питаться людскими душами?

— Может… Наверное. Я осквернил свою душу предательством.

— Нари сказала, что при смертной жизни тебя звали Томас Джеймс Стюарт и ты был горцем из северного племени. Правда?

— Да. У меня была большая семья, много братьев, пару младших сестер и суровый отец-вождь.

— Итак, что мы имеем: у нас есть шотландский дикарь с волынкой, о, я бы посмотрел на тебя в клетчатой юбке! — заржал Эмет. — И…

— Килт, — невозмутимо поправил Адреан, но парнишка не обратил внимания на его замечание.

— И этому дикарю почти… Дай-ка подумать… Джеймс Стюарт у нас когда правил? В 1568 году, кажется… Значит, это шестнадцатый век. И этому дикарю почти четыре века. Ну, ты не так уж и стар, как я погляжу, а?

Адреан чуть улыбнулся.

— Да, ты прав. Мне почти четыре века. Мой клан О’Доналл жил на границе с кланом Мак-Дугласов. Мы воевали за территорию, и граница постоянно перемещалась. Часто совершались набеги. Я в то время женился на одной девушке… По любви. У нас появились дети. Сын и две дочери, — демон помолчал, глядя в небо и о чем-то думая. Эмет тоже затих. — Почти все погодки. Самой младшей было семь. В ту ночь я проснулся от криков наших воинов. На деревню снова напали. Я схватил оружие и вышел. Все бегали, вопили. Кто-то поджег деревню. Мой отец созывал нас на главную площадь. Женщины либо заперлись в своих домах, либо пытались убежать. Когда я вернулся в дом, ни моей жены, ни детей не было. Все закончилось, потому что враги ушли так же внезапно, как и напали. Не я один лишился своих родных. — Адреан снова сделал паузу и продолжил только через пару минут, с трудом продираясь через мутную воду своих воспоминаний. — Я, и еще несколько моих товарищей, тоже лишившихся семей, решили следующей же ночью пробраться в деревню и освободить наших женщин. У нас ничего не вышло, мы были слишком молоды и неопытны. Нас уже поджидали. Схватили. Я знал, что мой отец не придет на помощь: я был самым младшим сыном в семье, а мой клан в ночь нападения сильно пострадал, ведь атака была внезапной. Наши воины не успели бы собраться с силами, чтобы нанести ответный удар. И я приготовился умирать. Но не учел одной детали: в сравнении со своими сильными духом товарищами я оказался слабаком. Вождь Мак-Дугласов предложил вернуть нам жен в обмен на то, что они вернутся в нашу деревню и предложат моему отцу сдаться окончательно. А если тот не согласится, то открыть ворота. И тогда враждебный клан окончательно завладел бы нашей территорией, скотом, женщинами… Ведь в ту ночь погибло много хороших воинов. Никто из моих друзей, конечно же, не согласился, как бы их ни пытали. Их кинули в яму с крысами, и они умерли мучительной смертью, но не согласились. Я слышал их крики, мерзкий писк, чувствовал зловоние, исходившее из этих ям, ведь они были совсем рядом со мной. Их всех пытали поочередно. И когда вождь взялся за меня… Я струсил и согласился. Вернулся в деревню, но не стал говорить с отцом. Потому что знал: он слишком горд, чтобы согласиться на такие условия и жить практически в рабстве у врагов. Я открыл ворота Мак-Дугласам и предал свой родной клан. Конечно, жену и детей мне не вернули. У предателей не может быть хорошего конца. Мою жену изнасиловали, а детей убили на моих глазах. Отец от меня отрекся, прежде чем его казнили на главной площади. А меня… Меня вождь Мак-Дугласов изгнал, смерть была бы слишком легкой карой. Я ушел на большие холмы — так называлась цепь невысоких горных хребтов на том плато, где располагалась наша деревня. Там-то меня и нашла Нари… И Лилит меня обратила. Вот мой самый тяжкий грех.

Адреан замолчал, погрузившись в свои мысли, снова и снова прокручивая в своей голове утраченные воспоминания. Эмет тоже молчал, не зная, что можно сказать в таком случае. Он был слишком впечатлен рассказом. Все, что поведал ему Адреан, казалось чем-то нереальным. Но он не сомневался в правдивости его слов. И даже предательство Адреана по отношению к родному клану не казалось сейчас Эмету преступлением. Это было слишком давно, и, честно говоря, он не мог представить себе Адреана в такой ситуации.