Страсть искажает все (СИ)

Обычно смотрящий камеры в этот час чифирил с прихлебателями за общаком. Неужели именно поэтому сегодня в воздухе витала особая атмосфера предопределенности? Будто что-то затевалось. И это что-то вовсе не сомнительные планы Чернышевского. Или всему виной душевные терзания из-за предстоящего нелегкого решения… Разобраться не успел. Всё прояснилось гораздо быстрее и неожиданнее.

Олег как раз заливал горстку чая кипятком, когда в камеру влетел запыхавшийся Тузик. Торопливо поздоровавшись с парой зэков, целенаправленно кинулся к столику. Плюхнувшись на стул, невнятно пробормотал, чтобы слышал лишь Чернышевский:

— Чаи гоняешь? Правильно, нельзя лишать себя перед смертью последнего удовольствия. Но я бы на твоем месте, — Оглянувшись к выходу, нервно сглотнул. — Валил с зоны и как можно быстрее.

— Чего? — Непонимающе выдал мужчина, усаживаясь напротив. Лихорадочно помешивая ложкой заваренный напиток: — Я сказал, дайте время до завтрашнего вечера.

— Бля**, теперь нахер никому не нужно твое время и уговори! — Шикнул Тузик, поддаваясь вперед — Кирдык тебе, Фартовый, уже сегодня ночью будет. Поздравляю, доигрался. Благодаря тебе завтра для нас всех может не наступить.

— Тузик, ты чего несешь? — Прикрикнул Олег громче, чем следовало, тем самым привлекая излишнее внимание других к разговору. Заметив осуждение собеседника, спокойнее переспросил: — Что случилось? Туз передумал, что ли?

— Туз в большой заднице из-за тебя. — Провожая безразличным взглядом прошедшего мимо заключенного. — Сегодня случилось то, чего больше всего опасались — Сизый, кажется, развязал Волку руки и тот пошел разбираться с Тузом. И одному Богу известно, чего псих сделает с положенцем. А потом и к тебе доберется. Это конец, понимаешь, Фартовый. Конец.

Несколько мгновений Олег сидел неподвижно, пытаясь осмыслить информацию и вычленить наиболее важную из многочисленного потока слов Тузика.

Волк пошел разбираться с Тузом… Завтра может не наступить… Это конец…

С одной стороны, если Волк реально что-то содеет с Тузом, не понадобится выполнять условия сделки. Выбор, столько мучивший днями и ночами, автоматически отпадет. А с другой, где гарантия, что Туз не успеет дать указания на волю, или тот же Тузик не посуетится, и Ритка окажется в опасности.

Разом вспомнились слова авторитета, что не будет Туза, не будет покровительства, месть Волка настигнет и Чернышевского. А еще, как бы глупо ни звучало, невзирая на угрозы вора, Олег обязан тому за относительно мирную жизнь на зоне.

— Не понял, почему сидишь тут и так спокойно говоришь об этом? — Подскочив, вспыхнул мужчина.

— Что я могу сделать? — Оскалился Тузик. — Я с Волком открыто не враждовал и не представляю серьезной опасности, чтобы от меня избавляться.

— Но как же Туз? — Недоуменно пробормотал Чернышевский. — Вы ведь в одной повязке. Ты у него на побегушках был, и так запросто оставил на растерзание Волку?

— Фартовый, харе играть в благородство. — Тузик нагло потянулся к кружке чая Олега. — Мы не в том месте. Когда дело касается собственной шкуры, каждый сам за себя. По твоей милости Туз всё равно нежилец, а мне жить охота.

— Ты, вообще, слышишь, что говоришь? — Возмутился Чернышевский и, хватая Тузика за шкирку, выдернул из-за стола: — Надо что-то делать!

— Поздно! — Выплюнул мужчина, вырываясь из стального захвата. — Раньше стоило думать! Сейчас Волк порешит Туза, а на воле порешат твою Ритку.

— Что ты сказал? — Упоминание девушки заслепило Олега лютой ненавистью, и он яростнее встряхнул Тузика. — Туз уже дал указания своим людям насчет Риты?! Ну же, говори!

Наверное, Чернышевский выглядел по-настоящему взбешенным. Никто из сокамерников не решался вмешаться, с любопытством посматривая на неожиданные разборки.

Тузик вздрогнул и, заикаясь, промямлил:

— Н-не знаю, п-правда. Туз планировал подождать до завтра. Но, скорее всего, предупредил на случай форс-мажора. Он предо мной не отчитывался.

— Ёлки. Зеленые. — Шикнул Олег.

Грубо бросив Тузика, отчего тот со всей дури плюхнулся обратно на стул, поторопился к выходу из камеры. Благо, время еще позволяло беспрепятственно передвигаться по территории.

Чернышевский не соображал, что делает и тем более не думал о последствиях. Сколько раз слышал предупреждения от сокамерников, мирящихся с негласными правилами, сколько читал во время учебы — когда идут разборки сильных мира сего, в данном случае криминального, лучше отойти в сторону и не влезать. Умом понимал, но куда девался ум, когда речь заходила о Маргарите.

Тут не до возвращения долгов авторитету за крышевание. Не до страхов перед Волком и последствиями, которые последуют, помешай осуществлению давнего плана по ликвидации положенца. Главное, не допустить самого страшного. Чтобы его мучения здесь не оказались напрасными. Чтобы та, что находится относительно на свободе, в который раз не пострадала из-за его неспособности постоять за родного человека…