Страсть искажает все (СИ)

Туз с остекленевшими зрачками. Есть человек, и сразу нет…

Унижения, ожидающие Олега, если чего-то не предпримет.

Все смешалось в голове, лишая рассудка

Старая отвертка. Колода карт. И эта… липкая кровь.

Похоже, у него остался единственный шанс на спасение.

Глубоко втянув воздух, Чернышевский, крутанулся к Трюфелю и с размаху ударил коленом в пах.

— Су*а, охренел! — Разом взвыл шестерка, согнувшись пополам и схватившись за наиболее ценное место.

— Эй, ты чё? — Обернулся на шум Волк. — Держи его, придурок!

Пытаясь ухватить Олега за локоть, поцелил отверткой. Но мужчина, вовремя увернувшись, подножкой вынудил споткнуться и с размаху влепил под дых.

— Я сейчас его поймаю! — Опомнившись от боли, пророкотал Трюфель, кидаясь к Чернышевскому с кулаками.

Переведя дыхание, Олег, игнорируя вероятную опасность и вместо того, чтобы бежать подальше отсюда, отражая выпады в свою сторону, ухватил Трюфеля за волосы на затылке. Ударил головой о собственную ногу. Услышав возню позади, что есть силы стукнул в грудь и толкнул шестерку к дверному косяку.

Моментально почувствовал, как Волк набросился сзади. Сжав горло, угрожающе приставил отвертку к телу и прошипел:

— Хватит дергаться, ментяра. Смирись, это твой конец.

Говорят, в миг близкий к смерти перед глазами прокручивается вся жизнь. Что ж, возможно, однажды Олегу доведется таким образом вернуться в прошлое. Когда-нибудь, но не сегодня. Сейчас в голове звенела единственная вразумительная мысль — выжить! Любой ценой!

— Только после тебя! — Рыкнув, Чернышевский вцепился в руку Волка с холодным оружием, пытаясь избавиться от угрозы.

Секунды неравной борьбы, спиной к врагу. Пока противник, дико шипя, пытался угодить Олегу в шею. Секунды, пока отчаянно сопротивляясь, пытался освободиться. Секунды изумления на лице Трюфеля. Прежде чем собрав волю в кулак и совладав с силами, сделал подсечку ногой и развернулся лицом к лицу Волка. Мертвецки удерживая того за запястье, заставил попятиться назад.

— Бля**, сученок! Трюфель! — Угрожающе заорал Волк, врезавшись спиной в стену.

— Надо позвать подмогу! — Послышался перепуганный голос шестерки.

— Какая на хрен подмога?! — Пытаясь оттолкнуться Олега. — Чего стоишь? Хватай ментяру! Иначе следующим трупом будешь ты!

Неловкий шорох оповестил о приближении Трюфеля. Еще пара шагов и придет на помощь покровителю и тогда Чернышевскому точно конец. Он сам себя загнал в ловушку, окружив неприятелями. Разве что…

— Стой! — выкрикнул Олег.

От разъяренного, вдавленного им в стену мужчины, метнулся взглядом к шестерке, что по мановению палочки, застыл в полуметре. Получив, наконец, контроль над злосчастной отверткой, так свирепо сжимаемой соперником, обернул острием к горлу Волка.

— Еще шаг. — Бросая через плечо, стараясь тем самым контролировать обоих. — И я его убью!

— Во-олк! — Трусливо позвал Трюфель. — Что мне делать?

— Не убьешь! — Недобро сощурившись, рявкнул Волк в лицо Чернышевскому. — Кишка тонка!

Мельком уловил, что Трюфель подходит ближе, надавил отверткой к горлу Волка с такой мощью, что из раны выступила кровь.

— Ай, су*а! — Взревел Волк, явно не ожидавший подобной прыти. — Тебе крышка!

Вместе с тем ощутил, как скованный в движениях противник, задергался в попытке вырваться, направить отвертку на Олега.

— Трюфель, мать твою!.. Давай же!

Чернышевский, слегка послабив хватку, оглянулся, опасаясь быть пойманным. Но ощутил как Волк, одной рукой упираясь в грудь, другой все-таки вырывая отвертку, оттолкнулся.

Мгновение, и уже Олег вжат в стену. Стиснув зубы, прищурился в попытке убрать нацеленное к лицу опасное оружие.

Разразилась настоящая борьба. За право быть первым не только в этом бою, в этой камере и тюрьме. В этой жизни. Длившейся так пустяково мало и одновременно так долго. Секунды за часы. Силы на исходе у обоих. Но слишком велика цена, которую придется заплатить за мимолетное послабление.

Жить хотелось обоим. Но для Олега это нечто большее, нежели право на существование в холодных стенах зоны. Не попытка помериться силой и проявить в себе авторитет. Жизнь ради жизни. Ради свободы. Любви, в конце концов. А еще, как бы грязно ни звучало, ради мести.

В серьезной схватке с наиболее лютым врагом здесь, Чернышевский понял, насколько жаждет отомстить человеку, не раз пытавшемуся втоптать в грязь, унизить. Отомстить за все три года пребывания тут и за оставшиеся восемь. Плевать, что сюда его засадил не Волк. Зато именно Волк сделал все, чтобы превратить существование в ад. За недоспанные ночи. За боль. За раны физические и душевные. Даже за Туза. За кровь, что алой вязкой жидкостью стояла перед очами.

Глаза в глаза. Злость и ненависть друг к другу, отраженная в зрачках. Тяжесть дыхания. Шальной стук сердца и боль в мышцах от бесконечного сопротивления. И снова мысль — выжить!

— Ну вот, наконец-то мусора в нашей хате станет меньше! — Вдавливая холодный металл куда-то неподалеку сонной артерии, мерзко засмеялся противник.

Рыкнув, Олег неистовее сдавил руку на запястье Волка, вынуждая того разжать ладонь и выпустить отвертку.