Страсть к удовольствию

Особняк поместья Уэйкфилд-Хаус походил на пожилую матрону, сохранившую следы былой красоты. Древняя каменная кладка сверкала в солнечном свете, а легкий ветерок, приносивший с моря свежий солоноватый привкус, гонял по огромному саду красные и оранжевые листья.

Дорсетские холмы тянулись вплоть до отвесных скал, уходивших в море, и пенистые волны неутомимо бились об острые камни.

Себастиан подал Кларе руку, и она вышла из экипажа. Он наклонился и коснулся губами ее щеки, а она улыбнулась ему. Потом он повернулся, чтобы помочь Эндрю спуститься по ступенькам.

– Ты не бывал здесь раньше? – спросил Себастиан у мальчика.

Эндрю молча покачал головой. После их возвращения из Брайтона две недели назад он все еще предпочитал жесты словам, но постепенно его речь становилась все более уверенной. А самое главное – исчезла затравленность в его взгляде, сменившись любопытством и радостью, то есть эмоциями, свойственными семилетнему ребенку.

Они вместе прошли к дому, где уже ожидали все пятеро слуг. Себастиан позаботился о том, чтобы дом подготовили к их приезду, но сейчас, глядя на трещины в стенах и заросший сорняками сад, понимал, как много еще предстоит сделать.

Но он с удовольствием займется восстановлением и ремонтом дома, который так много значил для Клары. Он будет делать это для нее, но также для себя и Эндрю. Потому что он хотел, чтобы Уэйкфилд-Хаус стал не просто местом отдыха от лондонской суеты, а их настоящим домом.

Мебель и полы тут оказались изношенными, но чистыми, занавески были подняты, так что комнаты освещались светом поздней осени. Себастиан остановился в дверях гостиной и пробормотал:

– О боже…

Клара заглянула через его плечо и рассмеялась. По столам были разбросаны детали машин, шестеренки и проволока, а полки были уставлены автоматами – птичьими клетками, механическими животными, акробатами. На пианино же сидело создание, похожее на слона.

– Разве я тебе не говорила? – спросила Клара. – Дядя Гранвилл проводил у нас много времени, когда мы приезжали в Дорсет.

– Ты забыла мне сказать об этом. – Себастиан бросил на жену нарочито сердитый взгляд. – А я упустил тот факт, что твой дядюшка является приложением к нашему браку.

Клара снова рассмеялась.

– Ты слишком поздно понял это, не так ли, муженек?

«В самом деле, слишком поздно, – мысленно согласился Себастиан. – И это огромное счастье».

Эндрю бросился к механической черепахе, панцирь которой был изготовлен из металла и выкрашен блестящей зеленой краской. Он повернул ключ и улыбнулся, когда игрушка начала двигаться, с заметным трудом перетаскивая толстые лапы.

– О!.. – Клара направилась к большому закрытому сундуку, стоявшему у окон. – Я не думала, что его так быстро доставят.

– Я поручил Жилю побыстрее привести его сюда из музея, – сказал Себастиан.

– Эндрю, это все для тебя. – Клара открыла сундук, внутри которого оказалось множество игрушек. – Большинство из них изготовил дядя Гранвилл, а остальные прислали его знакомые изобретатели.

Эндрю поспешил заглянуть в сундук, а Клара достала оттуда деревянного акробата, взвела пружину и продемонстрировала, как он совершает свои замысловатые трюки. Мальчик засмеялся.

– Разве это не замечательно? – Клара протянула игрушку своему сыну.

Эндрю снова заглянул в сундук и начал доставать из него деревянные поезда и лодки. Клара погладила сына по волосам и подошла к мужу; на ее губах играла улыбка, а глаза светились радостью.

Улыбаясь ей в ответ, Себастиан чувствовал, как окончательно рассеиваются все тени прошлого – точно ночной морок под утренним солнцем. И даже потеря, которую он не так давно считал невосполнимой, стала казаться незначительной в сравнении с тем, что он обрел, женившись на Кларе и вернув ей Эндрю. Он все еще не мог простить своей матери предательство, но теперь понимал, что такое настоящая любовь. И он знал, что сделает все возможное, чтобы защитить свою любовь и свою семью.

Себастиан обнял жену за плечи и, прижав к себе, коснулся губами ее виска. А она прильнула к нему и крепко обняла. Некоторое время они молча наблюдали, как Эндрю расставлял на полу игрушки. Потом Клара сказала:

– Эндрю, особенно не заигрывайся. Через час будем ужинать.

Мальчик кивнул, а Клара, снова улыбнувшись мужу, отправилась на кухню. Себастиан же присел на корточки рядом с Эндрю. Он взял механическую утку и запустил ее ковылять по полу. Через каждые два шага птица потешно крякала, а Эндрю радостно смеялся.

Себастиан внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ты хочешь продолжить музыкальные уроки?

Эндрю кивнул, и его согласие согрело сердце Себастиана (рассмотрев обвинения, выдвинутые против Фэрфакса, судья аннулировал опекунство барона и постановил вернуть сына матери, так что сейчас юристы в Лондоне занимались оформлением необходимых бумаг).

– Я хочу снова запускать шары, – сказал Эндрю.

– А я еще покажу тебе, как делать кристаллы. Для этого нужны лишь квасцы и горячая вода. Посмотрим, сумеем ли мы расстроить здешнюю экономку так же успешно, как мы расстраивали миссис Данверс.