Страстная неделя

Тут с порога кто-то окликнул Теодора и заговорщическим жестом приподнял флягу, приглашая выпить, пока еще не дан сигнал седлать. Младенец Альфред чуточку ревновал Теодора к Жюлю Марк-Антуану виконту д’Обиньи, сублейтенанту роты конных гренадеров Ларошжаклена, с которым Теодор охотно ездил кататься верхом к Версалю и которому было, как и Теодору, не меньше двадцати четырех лет. Да и ездил-то он на чистокровном английском скакуне темно-рыжей масти (Трик за ним едва поспевал) и великолепно брал препятствия. С тех пор как этот гренадер появился в казарме, Альфред перестал существовать для Теодора.

Марк-Антуан уже с самого утра был в полном параде, с волочившейся по земле саблей, в медвежьей шапке на голове, с золотой перевязью поверх красного доломана, отделанного золотым шнуром, в серых рейтузах с золотым кантом, несколько излишне подчеркивавших линию мускулистых ног, которые, привыкнув сжимать конские бока, как бы не совсем уверенно ступали по земле. Очевидно, при входе он услышал слова шевалье де Масильяна и двух соседей Теодора, потому что вдруг громко и грубовато вмешался в разговор с решительным видом человека, которого природа, наделив такими мускулами, тем самым наделила и отвагой:

— Подумаешь, кузен не снимал сапог… А королевский конвой простоял ночь на Елисейских полях. И волонтеры господина де Вьомениль… Под таким-то ливнем! Хорош, должно быть, у них вид. Зато господин де Круа д’Аврэ ночевал в Тюильри, а князь де Пуа — в предместье Сент-Онорэ!

Шарль де Ганэ, поднявшись наконец со скамьи, сгреб со стола карты и выигрыш, подтянул рейтузы и молча пожал плечами. Он мог бы сказать многое: этот юноша, этот новоявленный француз еще при Карле VII был Стюартом!^{5} Но разве мог он, Ганэ, служивший Бонапарту, понять жертвенный порыв, охвативший всю эту молодежь, всех этих мальчиков, сбежавшихся из родного угла в Тюильри, к королю, кричавших графу д’Артуа, когда тот проезжал мимо них в своей карете, что они немедленно желают двинуться на Гренобль, преградить путь Узурпатору?.. Ну за что виконт ополчился на князя де Пуа? Потому что самому не удалось переночевать у своего отца барона в особняке, построенном Вобаном?

Мушкетеры с грохотом ссыпались с лестницы. Кто-то в темном уголке раскуривал от огнива трубку. Во дворе гулял шальной ветер. Моросило. Но дождь теперь шел вперемежку со снегом. Холод пробирал до костей, ноги расползались по грязи, еще спал в этот предрассветный час окутанный тишиной город, а во дворе стоял шум и гам, нетерпеливо ржали кони, в пляшущем свете факелов виднелся строй серых лошадиных крупов — мушкетерских верных коняг. Хотя под влиянием винных паров Теодор чувствовал, как по жилам его бежит живительное тепло, он все же плотнее закутался в плащ, спасаясь от предутреннего свежего ветерка. Кавалеристы — кто в каске, кто в меховой шапке — расходились по своим взводам. И весь двор наполнился, закишел темными силуэтами. Казалось, занимавшийся день еще медлит соскользнуть с гребней крыш на дно этого унылого колодца. Кавалеристы, державшие под уздцы коней, в своих длинных, чуть топорщившихся у плечей плащах, напоминали хищных птиц. То и дело из-под лошадиных копыт сыпались искры, сквозь сапог нога ощущала острые камни.

Туманную зарю рассекли слова команды. Учение в воскресный день? Что они, совсем рехнулись, что ли? Как долго это будет тянуться? Вчера газеты сообщали, что королевские войска отошли в Гренобль и Лион. Так-то оно так, но зачем же держать кавалеристов в боевой готовности? Вчера смотр, нынче учение. К этому королевская гвардия не привыкла, пусть даже подтвердится слух и нас действительно присоединят к Меленской армии, которой командуют герцог Беррийский и маршал Макдональд, но это еще не резон, чтобы в воскресенье чуть свет месить грязь на Марсовом поле. Вряд ли это остановит армию перебежчиков, идущую от Лиона на Париж…

Стоит только Макдональду последовать примеру Нея^{6}…

* * *

— Все-таки, — поворачиваясь в седле и сдерживая своего чистокровного скакуна, сказал Марк-Антуан, в то время как мушкетеры по окончании ученья собирались кучками, — все-таки, — сказал он, обращаясь к Теодору, который пристроил в ожидании своей очереди вышеупомянутого серого Трика поближе к легкой кавалерии, — хоть в вербное воскресенье они могли бы оставить нас в покое! Праздник, а нас на учение выгнали, ведь еще только вчера герцог Рагузский делал смотр войскам! И что это еще за новая выдумка — сегодняшний смотр?