Стратегии счастливых пар

Поиски самого себя и возможностей влияния на неподатливое общество вместо создания устойчивого, стабильного положения быстро разочаровали и измотали обманувшуюся в ожиданиях женщину. Тем более что сам Вагнер придерживался в отношениях с женой известной немецкой догмы, выражавшейся в недвусмысленном мужском лидерстве при управлении семейным кораблем. Освоить же тайные способы влияния на мужчину первая жена композитора не сумела – она, как и сам Вагнер, была слишком занята собой и своими ощущениями. Кроме того, Минна натолкнулась на непрошибаемое намерение мужа оставаться полным хозяином своей судьбы, совершенно не считаясь с желаниями близких людей. Этот человек с детства пестовал в себе такое несусветное самомнение, что отталкивал от себя даже родственников. Он, кроме того, оказался не подарком для жаждущей размеренной жизни Минны и в вопросе сохранения верности, причем колоритные истории его амурных похождений всякий раз имели скандальный оттенок, убивавший остатки чувства Минны. Но эта женщина была удручающе одиноким существом, поэтому и предпринимала отчаянные попытки воссоединения с мужем, которого в душе считала нерадивым и недостойным ее, к тому же предателем. Описывая в автобиографии «Моя жизнь» злоключения своей первой семьи, Рихард Вагнер отмечал, что именно жена вынудила его отправиться за музыкальным счастьем в Париж, упрекая в несостоятельности «жалкого писаки и дирижера захудалых концертов». В то время, в начале своего творческого пути, ему, честолюбивому и все-таки сомневающемуся в своих возможностях, необходима была, как уже упоминалось, женщина, умеющая играть роль матери, которая сохранила бы и усилила его самооценку, сумела бы воодушевить и, главное, понять творческие порывы спутника жизни. Минна же злонамеренно пыталась опустить зарвавшегося мужа на землю и, как отважный пожарник, старательно тушила в нем огонь творчества, намереваясь сделать из мужа успешного буржуа.

Неудивительно, что при таком отсутствии духовной связи между ними Вагнер, во время очередного примирения, больше радовался встрече с их собакой и попугаем, нежели с женой. Совместная жизнь этих двух людей ясно продемонстрировала одно: их духовные миры были абсолютно разными и разобщенными, они находились на противоположных полюсах, а прислушиваться к голосу друг друга ни у кого из них не хватало ни желания, ни чуткости, ни такта. Интимной идиллии в таком союзе не могло быть априори, а обоюдная тяга к роскошной жизни не соответствовала способности Вагнера зарабатывать денежные знаки, как и способности Минны ободрять мужа и проявлять терпение. Единственное, что их связывало, – беспросветное, тяжелое, как свинцовый панцирь, одиночество каждого в отдельности, из которого сам Вагнер пытался выбраться с помощью клокочущих в нем гейзеров творческих идей и в котором невротичная Минна сгорала, как щепка, попавшая в доменную печь. Минна была настолько несчастна в жизни, что это отразилось даже на ее удивительно нервной собачке, в сердцах прозванной друзьями Вагнера «сумасшедшим Пепсом». Их семья была очевидной для всех ошибкой молодости и только усугубляла тяготы их сосуществования, никак не облегчая психологических проблем каждого. Оба они не сумели рассмотреть в попутчике перспектив, и особенно это непростительно Вагнеру, который, будучи по жизни сумрачным разрушителем, исковеркал жизнь Минны, приблизив ее раннюю смерть.

Козима же, которая была на двадцать четыре года моложе композитора, представляла собой совершенную противоположность Минне. Внебрачная дочь известного и влиятельного в обществе венгерского композитора Ференца Листа, она воспитывалась в атмосфере духовного превосходства и ярких, порой революционных идей. Несмотря на восприятие самим Вагнером обеих дочерей Листа как «подростков-девушек», производивших впечатление «чрезвычайно застенчивых» молодых особ (об этом он вспоминал, описывая первое знакомство с ними), Козима формировалась уверенной и сильной личностью. Оценка Вагнера неудивительна, ведь в это время уже достаточно зрелый композитор был захвачен коротким любовным романом с Матильдой Везендонк, вдохновительницей его оперы о Тристане и Изольде.