Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   - Тогда объясните, в чём отличие Опус Деи от тайного общества? Вы знаете, что в Италии запрещено существование объединений, чьи членские списки не предоставлены властям для ознакомления?

   - Но мы же религиозная организация, а не какие-нибудь масоны, - возразил отец Хавьер и нисколько не убедил этим доводом отца Матео. - Поймите и вы нас, об Опус Деи пишут столько неприятного в прессе, разумеется, нашим братьям и сестрам не хотелось бы, чтобы об их принадлежности к организации знали на работе или дома.

   - Ваши миряне стесняются сказать открыто, в какой организации они состоят?

   - Да, им простительно, что они не хотят привлекать к себе излишнее внимание.

   - Однако... - покачал головой отец Матео. - Вы знаете, что христианину даже под угрозой гонений и смерти нельзя скрывать свою веру, ибо это будет отречением перед людьми и поруганием веры?

   - В Опус Деи никто и не отрицает своей приверженности к католицизму, - тут же ответил отец Хавьер.

   - Вообще-то, я рассчитывал, что вы проведёте прямую аналогию от христианства в целом к вашей организации в частности. Хороших вещей никогда не скрывают, отец Хавьер.

   На этом они расстались. Отец Матео еще мог бы спросить отца Хавьера, почему кардинал от их организации водит дружбу с гватемальским диктатором и зачем Опус Деи через четырёх сальвадорских епископов два года назад призывала крестьян забыть о социальной справедливости, смириться с нищетой или уйти из Церкви. Но таких вопросов он не задал - они были слишком личными.

   Разговор с отцом Хавьером только усугубил подозрения отца Матео в отношении Опус Деи. Во-первых, уже не первый месяц он слышал, что епископ Марцинкус крайне озабочен влиянием организации на папу и ужасно недоволен, что опусдеисты посягают на его право единолично распоряжаться финансами Ватикана, и вовсю нашёптывают папе ценные советы. Во-вторых, вся эта напускная секретность со списками членов организации ничего хорошего по сути своей не предвещает. А беспрекословное подчинение мирян своим руководителям, дает этим самым руководителям большое искушение воспользоваться своей тайной властью и через покорных мирян начать, к примеру, внедряться в банковскую систему страны и проводить координированные решения, которые на языке уголовного права называются сговором. А может и политические круги тоже небезынтересны Опус Деи? Кто даст гарантию, что среди её мирян нет депутатов и министров - ведь имён никто никогда не назовет.

   А ведь то же самое характерно для масонских лож - и это самое уничижительное сравнения для католической организации. И это при том, что в этом году папа поставил точку в шестилетней деятельности комиссии епископов, по пересмотру отношения Церкви к масонству - никаких изменений не будет, ибо само масонство за минувшие столетия не изменилось. После Павла VI это решение выглядит очень похвальным для нынешнего папы, вот только почему он в упор не видит, что нечто рядящееся в католические одежды, а по сути ничем не отличимое от масонского объединения, настойчиво лезет в Ватикан и готово побороться с самим епископом Ортинским за право распоряжаться финансовыми ресурсами? Где здесь святость, о которой прожужжал уши отец Хавьер? Это же банальная дележка сфер интересов и влияния, и ничего более. Ведь почему-то пресловутую святость мирян опусдеисты воплощают в больницах и приютах не так охотно как в банках. К чему бы это?

   Так почему всё это видит отец Матео и не понимает папа? Слишком молод? Вряд ли в этом дело. Здесь что-то другое, очень тревожное, со смутными очертаниями, что почти и не разглядеть.

   Когда погиб архиепископ Ромеро, и Манола твердо решила остаться с партизанским движением Сальвадора, отец Матео уже и не пытался её отговаривать. Во-первых, пугать Манолу бесполезно, во-вторых... Во-вторых, он потерял всякую веру в папу, в его христианское сердце. Каждый день отец Матео невольно вспоминал краткие минуты аудиенции, где архиепископ Ромеро показал папе фотографию убитого священника, а тот равнодушно ответил: "он был мятежником".

   Когда погиб сам архиепископ, когда террористы из президентского дворца обстреляли траурную процессию и, убив сорок человек, показали всему миру своё истинное лицо со звериным оскалом, папа отозвался об архиепископе Ромеро все так же равнодушно. "Он умер за ложные идеи", - вот и всё, что сказал об архиепископе Ромеро Иоанн Павел II.