Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Это была самая скучная подготовка к акции в её жизни - максимум разговоров и минимум действий. То епископ со своими лёгкими ни к чему не обязывающими заигрываниями и жалобами на Мурсиа, то мрачный и немногословный Мурсиа со своим странным интересам к Опус Деи, то самодовольный Франческо, который то и дело намекает, что зря она тратит время на Мурсиа и подставным заказчиком будет совсем другой человек. Но Алекс плевать хотела на его мнение - заказ епископа она выполняла с особой тщательностью.

   А в это время в Ольстере продолжалась тюремная голодовка заключенных. Четыре человек отказались от еды только для того, чтобы им вернули политический статус военнопленных, на что власти ответили, что каким бы не был исход голодовки, никакого статуса не будет. Раньше Алекс понимала это однозначно - голодающие либо откажутся от акции, либо умрут голодной смертью, так ничего и не добившись - третьего варианта не будет. Но когда зачинщика голодовки Бобби Сэндса католики выбрали депутатом парламента от Южного Тирона, Алекс не знала, что и думать. Вот это пощечина Вестминстеру и лично Тэтчер! Эта ведьма теперь только и твердит, что статуса военнопленного никто и никогда не получит и еще грозится издать закон, запрещающий заключенным избираться в парламент. По всему Ольстеру идут марши и шествия, люди празднуют первую победу Бобби Сэндса над системой, а Алекс сидит безвылазно в Риме и решает проблемы, которые совсем не трогают её сердце.

   Когда Родерик вернулся из Лугано, то сообщил, что турка зовут Али, ему нет и двадцати пяти лет, а на счету уже два политических убийства и он на всё согласен.

   - Поражаюсь твоей находчивости, - сказал Родерик Алекс.

   - В каком смысле?

   - В том, что ты нашла правильного человека. Знаешь, что он сказал, когда я показал ему журнал с папой на обложке? Он сказал, что давно ждал случая убить крестоносца. Оказывается, когда он сбежал из тюрьмы, в это время как раз...

   - Да-да, - процедила она, - в Турцию приезжал папа, а Али написал публичное письмо и пообещал убить его. Знаю.

   - Вот я и спрашиваю, откуда ты это знала?

   - Знакомый контрабандист рассказал, - сухо ответила Алекс, не поясняя, что сказано это было уже после обещания Абдуллы свести её с потенциальным убийцей. - Лучше ты скажи, что этот Али из себя представляет. Кто такие "серые волки"?

   - Обыкновенные неофашисты. Мечты о Великой Турции, бредни, что турецкая нация лучше остальных. Вначале они были вполне легальной молодежной организацией, пока их лидер занимал пост премьер-министра. Когда его попросили из правительства, вот тогда он и кинул свой гитлерюгенд на баррикады. Сейчас против них идут судебные процессы, так что в самой Турции "серых волков" осталось немного, в основном как Али, маются в загранпоездках, заметая следы. Вообще-то "серые волки" как антилевацкие силы, на нашем довольствии, как, собственно, и ты.

   - Что значит, как и я? - поразилась столь бесцеремонной характеристике Алекс.

   - Ну, ты же была в Португалии лет тринадцать назад, видела тамошнюю публику.

   - Но среди тех фашистов не было турок.

   - Правильно, потому что для обучения у них есть свои лагеря, в Турции. Я так понимаю, на Али ты вышла, пользуясь старыми связями по Португалии?

   - Почти. Тут больше воля случая, чем мой расчет.

   - Да ладно, не скромничай. Я слышал, что ты была знакома с самим Стефано делле Кьяйе

   - Я и с самим Карлосом была знакома. Не скажу, что рада этому факту. И люди вроде Кьяйе мне тоже никогда не были приятны.

   - Так тебе никто никогда приятен не был. В этом и есть твоя проблема - ты людей презираешь.

   Алекс не могла не огрызнуться на такое категоричное замечание.

   - Это неофашисты вроде Кьяйе и твоего Али презирают людей. Для них, кто не их племени, тот против них, а значит, его можно без зазрения совести пристрелить.

   - А ты чем лучше их? - ехидно вопросил Родерик. - В своём Ольстере, по-моему, ты руководствовалась тем же принципом, развозя бомбы по городу.

   - Я больше этим не занимаюсь, - процедила она, - и ты знаешь почему.

   - Да, знаю, - согласился он. - А еще знаю, что ты терпеть не можешь англичан и потому охотно заманивала их солдат на огонёк и хладнокровно расстреливала.

   - И если понадобится, сделаю это снова, - пообещала она. - Пока не закончится оккупация, с врагом нужно поступать именно так.

   - Вот я тебя и спрашиваю, чем ты лучше тех, с кем училась в Португалии?

   Алекс хотела прожечь Родерика взглядом за такую дерзость. Но она лишь холодно произнесла:

   - Я только обороняюсь. Это английские власти испокон веков в своей сути как были фашистскими, так и остались. Это для них ирландцы низшая раса, которая должна молчать и терпеть издевательства, пока они как раса господ будут править Британией, единой и нерушимой.

   - Слушай, - опомнился Родерик, - а ведь ты же не ирландка, а немка. Разве не у вас нацисты придумали концлагеря, факельные шествия и прочую человеконенавистническую байду?

   У Алекс уже кулаки чесались, чтобы врезать Родерику по его самодовольной физиономии. Но она взяла себя в руки и ответила: