Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   - Берёт на анализ, - настойчиво поправил её полковник. - И не надо обижать доктора Вильерса грубыми словами. Он хороший специалист и куда добрее своих предшественников.

   - Ну, спасибо, что кожу не сдирает заживо, - буркнула она.

   - Может, о другом поговорим? - предложил полковник. - Всё-таки давно не виделись, почти десять лет. Как твои дела, как жизнь? Много ли изменилось?

   - А сам как думаешь?

   - Нечего огрызаться. Я же не знаю, что считать исходной точкой. В полиции говорят, что ты с группой единомышленников задумала и осуществила подрыв отеля в Брайтоне.

   - Наглая ложь.

   - Хорошо, допустим. Но в ВИРА ты состоишь?

   - Да, - вот так просто и без запинки произнесла она. - я Алистрина Конолл, боец повстанческой армии за свободу Ольстера от британской оккупации.

   Полковник только тяжело вздохнул, предвкушая, что на это признание потом скажет Ричард Темпл, когда прослушает запись этого допроса.

   - Нет больше никакой Алистрины Конолл, - произнёс полковник, - она умерла в тюрьме от истощения, напоследок спятила от голода и напала на охранницу, после чего печень не выдержала чужой крови и отказала.

   - Что за ахинея? - скривилась Гольдхаген.

   - Не ахинея, а заключение о смерти. Или ты хочешь вернуться обратно в тюрьму Глазго, досиживать срок?

   - У меня нет никакого срока. Суда не было, доказательств нет. Меня оболгали.

   - Кто?

   - Следствие.

   - Если твоё место жительство по всем документам в Белфасте, то, что ты делала в Глазго?

   - Приехала погулять в парке.

   Чувствуя, что беседа не заладилась, полковник решил сменить тактику.

   - А я ведь знал твоего отца. - Заметив, как изменился прищур её глаз, полковник понял, что на правильном пути. - И знал твою двоюродную тетю Иду Бильрот. И твоего прадеда профессора Книпхофа тоже.

   - Откуда ты мог их знать? - с недоверием спросила она.

   - В 1895 году они приезжали в Лондон по приглашению моего работодателя. Я имел честь пообщаться с каждым из них. Между прочим, ты очень похожа на свою тетю Иду, вернее была похожа, когда была юной девушкой. - Видя как меняется её выражение лица со снисходительного на настороженное, полковник решил её дожать. - И сестра твоя тоже была похожа и на неё, и на тебя. Кстати, где она теперь?

   - Как вы все задолбали, - вздохнула Гольдхаген, - нет у меня никакой сестры.

   - Кто-то еще спрашивал тебя о ней?

   - Да, моя персональная жертва Ицхак Сарваш. Понятия не имею, он-то откуда это взял.

   - От меня.

   И полковник показал Гольдхаген старые фотографии, которые купил в Мюнхене у принципиальной хранительницы университетского архива. Гольдхаген долго разглядывала те три карточки, прежде чем уже дрогнувшим голосом спросить?

   - Откуда они у тебя? Они были в нашем семейном альбоме, в Мюнхене.

   - Мне сказали, альбом реквизировал университет, когда ты или твоя сестра съехала с квартиры, и она пустовала.

   - Всё растащили, уроды, - не без раздражения выдала она и тут же прибавила. - хотя, правильно сделали. Иначе бы всё сгорело после бомбежки. От дома-то ничего не осталось.

   - Куда ты уехала во время войны?

   - На Восточный фронт.

   Полковника немало удивил такой ответ, ибо он прекрасно знал, что нацисты женщин в армию не призывали.

   - И что ты там делала? - осторожно спросил он.

   - Погибла под Сталинградом, - без всяких эмоций ответила Гольдхаген, всё ещё изучая одну из фотографий. - Ну, наверно в официальных документах должно быть написано так: "Александра Гольдхаген из службы связи испытательного батальона погибла вместе со всем батальоном в Сталинградском котле, когда Красная армия пошла в наступление".

   - И что было потом?

   - Что потом?

   - Когда ты погибла, куда ты пошла?

   Гольдхаген недобро ухмыльнулась.

   - Под землю к этим белобрысым тварям. Знала бы, что им хоть корову загрызть, хоть человека заживо выпить - одно и то же, ни за что в жизни бы не связалась. Кто они такие, ты можешь мне объяснить?

   - Гипогеянцы, такие же альвары, как и мы с тобой, но живущие под землей многие века, потому что отвыкли от солнечного света. А ты знаешь имена тех, кто был под землей с тобой?

   - Ну, разумеется. Нас было десять - пять мужчин и пять женщин - Саватий, Танасис, Игдамнай, Сычай, Ромоло, Калиопи, Лусинэ, Чернава, Амертат.

   - Амертат? - уточнил полковник.

   - Долбаная ведьма, сатанистка, - словно выплюнула Гольдхаген. - Ты что, тоже её знаешь?

   - Немногим альварам выпадает столь тяжёлое испытание, как близкое общение с ней. И сколько времени ты была с той компанией?

   - Год, наверное, потом сбежала наверх.

   - Каким образом? Самостоятельно выбраться из Гипогеи, особенно если находишься там только год, невозможно.

   - А я молила Бога о спасении, и он помог, - потерев шею, сказала она и тут же прибавила. - В тюрьме у меня забрали все личные вещи.

   - Они у нас.

   - Так верните крест, мне без него неуютно в вашем непонятном заведении. Сколько вы меня будете здесь держать? И дайте уже сигареты, я три месяца без них.

   - Ничего, отвыкнешь.

   Видимо отказ дать курево подействовал на женщину не самым лучшим образом, и она пошла в наступление: