Страж фараона

— Мне донесли, что Софра умер. Кажется, день или два назад… Умер страшной смертью, словно боги его покарали, и к тому же остался без погребения… Поехал охотиться в пустыню, как делал много раз, и львы растерзали его. Ты знаешь, как это случилось?

Семен задумчиво поднял глаза к потолку.

— Не знаю, моя владычица, но выясню, если прикажешь.

— Выяснишь? Как? Спросишь у Амон-Ра, который видит с высоты всю землю?

— Нет. Взгляну на то, что осталось от Софры, на место, где он погиб, поговорю с его людьми… Он ведь охотился не в одиночестве!

— От Софры остались череп и кости, как и от его слуг. Львы утащили тела в пустыню и… — Царица сделала знак, отвращающий беду. — Храни нас Амон от подобной участи! Маджаи правителя Джеме, посланные на розыски, не отыскали даже лошадей. Видно, и они достались львам.

— Что же они нашли?

По губам Меруити скользнула мимолетная улыбка.

— Много песка и немного крови… Еще — обломки колесницы, копья, дротики, кинжал… Это все. Не слишком удачные поиски, верно?

Семен продолжал разглядывать потолок, изображавший бирюзовое небо с крылатым солнечным диском.

— Говорят, царь дунет в Уасете, поднимется буря за порогами… — медленно произнес он. — Это случится, если царь знает, как дуть и в какую сторону.

Тонкие брови царицы приподнялись.

— Я дунула туда, куда нужно?

— Наверное, моя госпожа. Боги освободили тебя от Софры, и теперь, при мысли о нем, сердце твое не будет сжиматься, и мрак не окутает душу. Правда, остался Хоремджет…

— Я не хочу вспоминать о Хоремджете в эту ночь, ваятель. — Она повела рукой, будто отбрасывая что-то лишнее, ненужное, как пыль пустыни. — Но Софры нет, а он был одним из великих мужей в Обеих Землях. Теперь мне надо подумать… Кто унаследует его власть? Кто поднимет его посох, встанет перед богами и вознесет молитвы Амону и Мут, Сохмет и Птаху? Мне надо сделать выбор, и только провидец, подобный тебе, может сказать, будет ли он удачным.

— Выбери Хапу-сенеба, — предложил Семен. — Мудрый человек, богобоязненный и тихий. И молиться будет так, как нужно. О том, чего желаешь ты, — уточнил он, стараясь превозмочь разочарование. Неужели его позвали лишь для того, чтоб посоветоваться о преемнике Софры? Конечно, высокая честь!.. Но он ожидал совсем другого.

— Хапу-сенеб… — протянула царица. — Верно, мудрый человек, но слишком слабый. Боги услышат его молитвы, но будет ли он тверд в земных делах? Все ли жрецы ему покорятся? Ведь есть среди них люди с тайным могуществом, такие, как…

Она замолчала, хмурясь и сжимая губы, будто вспомнила о чем-то неприятном.

— Такие, как Рихмер, — закончил Семен, сообразив, что пауза не случайна. — Рихмер, моя госпожа, тебе хлопот не доставит. Скорее, наоборот.

— Ты уверен? — Меруити прищурила глаза.

— Пусть я останусь без погребения, если лгу!

Она вздохнула, и груди, будто пара птиц, затрепетали под полупрозрачной тканью платья.

— Что ж, я верю тебе… верю, и снова дуну так, как ты советуешь… пусть это будет Хапу-сенеб… А теперь, — взгляд царицы скользнул к изваянию под полотняной накидкой, — теперь, Сенмен, сделай то, за чем тебя позвали. Сбрось ткань! Я хочу увидеть… — Губы ее внезапно дрогнули, опустились веера ресниц, и Семен услышал тихий шепот: — Хочу увидеть и понять, кто из богов направляет твой резец и руки… Хнум, Маат или великий Птах? Или, быть может, сам Амон?

Медленно покачав головой, он сдернул покрывало.

Лицо Меруити вдруг переменилось — порозовели щеки, снова взметнулись и опустились ресницы, пригасив сияние глаз, а кончики бровей будто вспорхнули к вискам, напомнив о распростертых птичьих крыльях. Она молчала; звездное небо заглядывало в окна тысячей мерцающих зрачков, невидимый вселенский маятник отсчитывал минуты, а две женщины взирали друг на друга в счастливом изумлении. «Неужели я такая?..» — читалось в глазах Меруити. «Да, — чуть заметно улыбалось ей каменное изваяние, — да, это ты, это твоя сущность, увиденная неравнодушным взором и воплощенная во мне искусными руками и любящим сердцем. Не твое величие, не твой ум, не твердость, не благородство и даже не красота, но все это вместе, соединенное в твоей душе, в твоих чертах — то, что отличает тебя от прочих женщин, делает неповторимой и желанной… Ты хотела понять, кто стоял за спиной художника, какой из богов ему ворожил? Что же, смотри! Теперь ты знаешь!»

Царица повернулась к молельне, где за голубой завесой сияла улыбка Хатор. Потом губы ее дрогнули:

— Ты… ты великий мастер, ваятель Сенмен… мастер, каких не знали даже во времена Снофру и Хуфу… Правда ли, что ты прозреваешь будущее? Не ведаю, хотя надеюсь, что все твои пророчества исполнятся… Но настоящее ты видишь! Видишь тайное и скрытое от глаз… — Голос ее окреп, набрал силу, и властные нотки зазвенели в нем: — Хвалю твои глаза и руки! Ты будешь…

— …награжден и возвеличен, — закончил Семен. — На этот раз не откажусь от награды, моя госпожа. Какой она будет?

О, золотая Хатор, владычица небес и сердец человеческих! — звучало у него в ушах. Ты, кто ведет мужчину к женщине и женщину к мужчине! Ты, питающая нас соками любви! Направь и подскажи, богиня!