Страж южного рубежа

— Спокойной ночи, любимая, — поцеловал Галку Монзырев.

Прошел по улицам ночного городка. Отметил, что народ еще во всю гулеванит. Побеспокоил наряд, дежуривший на воротах. От ворот по дороге, потом по заветной тропе в дубраве, по морозцу со звездным небом, добрался до капища. Прогулялся вдоль чуров богов, поздоровавшись с ними, молчаливыми деревянными истуканами, вернулся к избенке. Войдя в натопленное жилье с горящим светильником на столе, уселся на лавку. В одиночестве хорошо думалось и вспоминалось. Вспомнилась прежняя жизнь, как оказалось, такая простая и понятная раньше. Неурядицы в первой семье, уход жены. Дураки генералы, бросившие армию на произвол судьбы. Продажные депутаты, гребущие все под себя, как пираньи, неспособные насытиться. Чиновники гражданской администрации, забывшие, для чего они вообще живут и работают в государстве, фильтрующие законы к своему достатку. Простые люди, которых средства массовой информации, с постепенным скатыванием страны в пропасть, превращали в серую массу, неспособную постоять за себя, за свой род, за свою нацию, с каждым годом рожающую все меньше и меньше детей.

За мыслями не заметил скрипа двери, сквозняка и появления незнакомого человека.

— Думы беспокоят?

Подняв глаза на вошедшего, увидел перед собой крепкого, здоровенного седого мужика с бородой, одетого в тяжелый полушубок из медвежьего меха. Лицо его было серьезным, но вместе с тем открытым для общения, в глазах искорки улыбки.

— Да вот задумался, — не став удивляться приходу неизвестного, ответил Монзырев.

— Ну, здравствуй, боярин.

— Здрав будь и ты, добрый человек.

— Вижу, не догадываешься, кто перед тобою.

— Нет.

— Ну, познакомимся, что ли? Велес я. Один из главных богов славянского пантеона.

— Рад видеть. Присядешь?

— Не откажусь, шубейку вот только сброшу.

— Чем обязан вниманием к своей скромной персоне?

Они уже сидели друг напротив друга.

— Да вот, интересен ты мне, Анатолий Николаевич. Решил лично, так сказать, познакомиться и пообщаться.

— Чем же я тебя так заинтересовал, Велес Корович?

— Да вот, живет себе человек в среде привычной, потом берут его, да не самого, а с грузом в виде полутора десятков душ, и бросают на тысячу лет назад. Словно щенка с камнем на шее. А он, не то, что тонуть не думает, а еще и род кривичей за собой из омута темного на берег вытаскивает. Князька Черниговского окучивает, из всех перипетий жизненных, сухим выходит. Разве не интересно с таким словом перекинуться, меда хмельного испить?

Монзырев потянувшись к кувшину, разлил по глиняным кружкам стоялого меда.

— Ну, с праздником тебя, бог славянский, — поднял в тосте свою кружку Толик.

— Ты смотри, на лице ни удивления, ни страха перед существом вышнего мира. Ты хоть бы наносное подобострастие выказал. Знаешь, как волхвы о такой встрече, десятки лет мечтают. А ты со мной, как с равным разговариваешь. Как твой Андрюха говорит: — «Даже прикольно».

— А чего мне перед тобой на цырлах ходить? Отбоялся я свое, да и ты в мою сторону не посмотрел бы, будь я другим. Ведь так?

— Ха-ха! Тут ты прав, Анатолий Николаевич. За то, что людей сохранил, спасибо. Скудеет земля русская от набегов степняков. Знаю, нелегко тебе придется по лету, а еще знаю, готовишься.

— Поможешь чем? — С надеждой глянул в глаза Велесу.

— Чем?

— Ну, набег отбить я тебя просить не буду, не волнуйся. Постараемся сами управиться, а просьбочка есть.

— Давай, озвучивай. Чего телишься?

— Мы сейчас в дубраве священной мед пьем, дорога она для родовичей, а защитить ее по приходу печенегов я не в состоянии. Не хотелось бы, чтобы нога захватчика в святое место ступала. Будь другом, помоги сохранить все это.

— Да-а! Интересную задачку задал. Не поскупился на просьбу. Оно конечно, просить так с размахом. Чего там мелочиться. Ха-ха!

— Не можешь, скажи, не обижусь.

— Ты что, вышнего бога уесть пытаешься?

Славянский бог недобрым взглядом стрельнул в глаза собеседника.

— Ничуть не бывало. Просто проблемой делюсь.

Сидели молча, по глотку отпивая из кружек мед, словно двое приятелей после трудного дня решили спокойно, без суеты попить пивка, полялякав о наболевшем.

— Энергетика от тебя, Николаич, добрая идет. Недаром же ты весь поднял кривичскую, из нее, можно сказать, малый городок сотворил. А ведь я примечал, год, два и должны были кануть в лету рода у границы. Сейчас вижу, выстоит пограничье. Волхв у тебя хорош. Мудрый. Это ж надо додуматься, из грядущего, единокровного потомка вытащить. Хм.

— На волхва не жалуюсь, он действительно молодец. Да и в весях люди подобрались хорошие. Так ты как, Велес Корович, поможешь?

— Помогу, как там говорится у смертных, назвался груздем, полезай в кузов.

— И…?

— В общем, так. На Ярилин день, чтоб к дубраве ни один смерд не подходил. Понял? И волхву передай, ни один. После этого дня дубрава вместе с капищем исчезнет для людей. И проявится только через три седмицы. Ни русичи, ни печенеги ее видеть не будут, о том, что она есть, на этот срок все забудут, ну а уж после срока снова проявится.

— Ну, спасибо тебе, бог славянский, с души, словно камень спихнул.