Страж раны

И тут он оборвал себя. Косухин и так был офицером — командиром этой самой «рачьей-собачьей», будь она проклята, Красной армии! Хотя Ростислав всегда старался оценивать врагов по достоинству, все же до недавнего времени «рачья и собачья» оставалась для него сборищем дегенератов под командой хитрого жидка Лейбы Бронштейна. Теперь приходилось менять оценки. Очевидно, таких, как Степа, там немало, раз их, белых, все-таки выкинули за Байкал. И это было обиднее всего. Нормальные русские ребята, с головой и совестью, лупили в хвост и в гриву таких же нормальных! Получалась форменная ерунда.

«Интересно, если бы мне с Косухиным пришлось вести переговоры, договорились бы? — мелькнула уже совершенно безумная мысль. — А почему бы и нет? Договорились бы! Тогда какого же черта?!»

Внезапно Ростиславу вспомнились уже подзабытые разговоры в поезде Верховного и позже — в компании покойного Семирадского. Озверение, децивилизация, потеря человеческого облика, психическое оружие, превращение нормальных людей в волчью стаю… Не поверишь, конечно, но как тогда объяснить все это? Не классовой же борьбой господина Маркса, будь он проклят!

Арцеулов помотал головой — думать об этом не время. Шестое чувство, редко подводившее на фронте, подсказывало — враг рядом, а значит надо сбавить ход и шагать как можно тише, прижимаясь к самой скале…

…Солдат возник внезапно. Он был в сером полушубке, как и те, которые напали на Валюженича, на плече болтался карабин, только у этого к карабину был примкнут блестевший на неярком январском солнце штык — в полном соответствии с уставом караульной службы.

Солдат стоял прямо посреди тропы. Вернее, тропы там как раз и не было — она оказалась перегороженной невысокой, приблизительно в метр, каменной кладкой. У стены оставался проход как раз для одного человека. Солдат стоял на другой стороне, посматривая в сторону текущей на дне пропасти речки. Именно поэтому он не заметил капитана, что дало Ростиславу возможность отступить на несколько шагов и замереть, сжимая оружие в руках…

Итак, тропу охраняли, и охраняли грамотно. Арцеулов взглянул наверх, на скалу — нет, сюда не забраться, пост не обойти. Слева пропасть, значит остается в лоб…

Ростислав осторожно шагнул вперед, чтобы рассмотреть заставу.

Солдат был один, но сзади, под прикрытием скалы, должен находиться пост — человека два-три, а то и больше. Днем подойти невозможно. Этого, в сером, легко снять первым же выстрелом, но остальные успеют занять оборону, позвать подмогу. Конечно, можно попытаться ночью…

Арцеулов еще раз, стараясь не шуметь, выглянул, заметив то, что пропустил вначале — над каменной стенкой был укреплен большой электрический фонарь, провода от которого тянулись куда-то за скалу. Ну конечно! Ночью здесь будет посветлее, чем днем, подобраться незамеченными едва ли удастся…

Оставалось одно — атака. За свою фронтовую жизнь капитан брал крепости и посложнее, но этот пост — лишь первый. Бесшумно пробиться не получится, значит, их будут ждать. И тут уж деваться будет некуда…

Ростислав скрипнул зубами, чувствуя собственное бессилие.

— Спокойно, паникер! — приказал он сам себе. — Спокойно…

И тут же похолодел — чья-то рука коснулась его плеча…

Прикосновение было легким, еле заметным. Мелькнула мысль, что паршивец Степа решил над ним подшутить, но это было невозможно, хотя бы потому, что Арцеулов непременно услыхал бы Степины шаги. Оставалось уповать на то, что его все же коснулись ладонью, а не приставили к затылку холодный ствол…

Ростислав медленно, не делая резких движений, начал оборачиваться. Перед глазами мелькнуло что-то желтое. Он перевел дыхание и тут же увидел человека. Он был действительно в желтом — в чем-то, напоминающем плащ или балахон. Росту невысокого, лицо смуглое, с раскосыми темными глазами, а непокрытая голова отчего-то бритая.

Человек в желтом смотрел на Ростислава молча, не мигая, затем в уголках тонких бесцветных губ мелькнула улыбка. Худая костлявая рука сделала приглашающий жест. Арцеулов, кивнув, шагнул вслед за неизвестным. Он вдруг понял — этот человек не желает ему зла.

Они отошли на несколько шагов, так, чтобы часовой не мог их заметить, а затем худая смуглая рука указала вперед, сделав характерный рубящий жест. Арцеулов вновь кивнул — ему показывали, что тропа надежно перекрыта. Затем рука указала на Арцеулова, и неизвестный поднял вверх один палец.

Ростислав задумался, сообразил и поднял в ответ три пальца — его спрашивали, один ли он. Теперь кивнул незнакомец, показав назад. Еще не веря в удачу, Арцеулов знаками пытался пояснить, что им нужно обойти пост, но человек в желтом балахоне прервал его, вновь показав на тропу. Капитан минуту подумал, а затем решился и пошел обратно, на всякий случай не выпуская из рук карабин. Незнакомец, словно тень, шел рядом, время от времени бросая на Арцеулова короткие взгляды, словно пытаясь увидеть что-то очень важное…