Страж раны

И тут последовал новый удар — третий. Казалось, по всему склепу прошел вздох — стена рухнула. По потолку зазмеились трещины, во рту скрипела пыль, но плита наконец-то поддалась. Косухин жестом остановил Наташу, пытавшуюся заглянуть в открывшийся узкий проход и, просунув туда лампу, заглянул сам. Неяркий огонек осветил темный низкий коридор.

— Пошли!

Берг нырнула в проход. Степа подождал еще секунду и, не выдержав, оглянулся. В стене была проломлена огромная дыра, сквозь которую можно было заметить что-то темное, светящееся неярким зеленоватым огнем. Огромный бесформенный отросток — не рука, даже не звериная лапа — просунулся в склеп. Косухину показалось, что он увидел надвигающееся из тьмы круглое немигающее око, горевшее красным огнем. Медлить не стоило. Косухин скользнул в коридор и надавил на плиту с другой стороны, пытаясь закрыть проход.

— Скорее! — торопила Берг. Но Степа все же добился своего — плита поддалась и с легким скрипом стала на место. И тут же, заглушенные камнем, послышались тяжкие шаги — нечто, не торопясь, спокойно и властно, входило в склеп…

— Побежали!

Косухин крепко взял девушку за руку, повыше поднял гаснущий фонарь, и они двинулись вперед. Коридор — или тоннель — был хотя и низким, но ровным. В воздухе чувствовалась не затхлость подземелья, а зимняя холодная свежесть — очевидно, выход был недалеко. Они успели отбежать метров двадцать, когда за спиной послышался шум. Это не были столь знакомые уже удары, крушившие скалу. Скорее, это напоминало вой — низкий, тоскливый, полный страха и даже отчаяния.

— Оно не может проломить стену! — поняла Берг, на секунду останавливаясь.

— Кишка тонка! — прокомментировал Косухин. — Вот, чердынь, а плита-то тонкая!

— Что-то его не пускает…

Степа не ответил — перед глазами встала золотая маска.

«Да ну, — одернул себя он, — этак скоро в леших верить начну!»

Вдали вновь послышался вой, еле слышный, уходящий. Коридор внезапно расширился, пахнуло ледяным ветром, и тут лампа, давно уже мигавшая и чадившая, погасла. Наступила кромешная тьма. Пришлось на минуту остановиться. Наташа вздохнула, прижалась к Степе.

— Ну, вы чего! — неуверенно проговорил тот. — Мы ж считай, уже на свободе!

— Нервы, Косухин… Вы же слыхали, что у барышень имеются нервы? Даже у физиков…

— Ага, конечно, — согласился Степа. — Ну, чего, двинули?

Берг крепко взяла Косухина за руку, и они пошли дальше, благо пол был ровным, а тоннель вел прямо, не сворачивая. Холод становился все заметнее, и Косухин начал подумывать о том, что им следует делать, когда проход вынырнет на поверхность.

Вообще-то, план ясен — спуститься в котловину, нырнуть в спасительную тень, затем добраться до замаскированного входа в убежище. Но сделать это не так легко. Без сомнения, все «черные», да и «серые», подняты по тревоге. И тут Степе пришла в голову простая, но страшная мысль — у хозяев монастыря имеется план, и они знают об этом тоннеле! Им незачем бежать вслед за Косухиным и Наташей по темному проходу. Достаточно поставить пост у входа — и слегка подождать.

— Косухин! Здесь тупик! — Берг ощупала рукой внезапно появившееся препятствие и растерянно остановилась. — Но почему? Ведь по плану…

— Знаю я эти планы! — неодобрительно заметил Степа, шаря рукой по холодной стене. — Нет, Наташа, тут не тупик. Чуете, как дует? А ну, давайте-ка спички!

Первая же спичка прояснила дело. Тоннель расходился надвое — широкий коридор вел направо, а узкий и низкий, едва в человеческий рост — налево.

— Странно, — Наташа зажгла вторую спичку, удивленно оглядывая неожиданный перекресток, — этого на плане нет…

— Тривиум, — Косухин вспомнил выражение Арцеулова, и ему захотелось блеснуть ученостью.

— Ито, фратере, — вздохнула Берг. — Кво вадере?

К своему крайнему удивлению, Косухин понял.

— А щас, — задумался он, — Наташа, давайте вместе. Вы ж ученая…

— Как вы любите говорить — «ага». Увы, Косухин, если это и физика, то весьма дурная…

— Я о чем, — продолжал Степа, — ну, два хода. Один лучше, другой хуже. Какой из них на плане?

— Наверное, тот, который лучше…

— И я о том. Вон, из широкого как дует! Тут выход совсем близко. А из узкого, чердынь-калуга, еле-еле…

— Я вас поняла, — кивнула девушка. — Вы умница! Жаль, у вас нет невесты, я бы вас у нее отбила…

Степа только вздохнул.

Проход был неудобен — и без того невысокий поток постепенно еще более понижался. Уже через полсотни шагов пришлось идти, нагибая головы. Но на это не обращали внимания — свежий морозный ветерок становился все ощутимее. На душе повеселело. Через несколько минут Косухин настолько осмелел, что предложил остановиться и перекурить.

— Последняя спичка, — сообщила Наташа, прикуривая и передавая огонек Степе. — Что-то мы с вами начинаем шиковать. Ладно, если нас все-таки поймают, спички будут уже ни к чему… Косухин, я все-таки не поняла, как вы оказались здесь? Меня везли на самолете чуть ли не сутки…

— То есть как? — поразился Степа. — Хотя… Ну, мы день ехали, три дня шли…

— Это Тибет! От Синцзяна — несколько тысяч километров… Косухин, а может, это не вы вовсе?