Стражи миров

— Рунис в Арисе играет важную роль, детка. Когда-то, в древности, ей поклонялись, как у нас поклоняются Лунам. Здесь не строят жилья на низких берегах рек: нагонные воды в сочетании с приливом способны смыть целый город. И судоходство в Арисе — весьма не простая наука. А в приморских портах самый главный человек — городской маг Воды. Он охраняет порт и город во время приливов. И штормов.

Чара представила себе человека, удерживающего и перенаправляющего гигантские массы воды, и ужаснулась, вообразив усилия, которые ему приходилось для этого прилагать. Но что-то внутри неё словно пожало плечами в ответ на такие мысли. Словно отмахнулось, убеждая, что это совсем не сложно… Девочка нахмурилась, пытаясь поймать это «что-то», но не смогла.

— Арис и похож, и не похож на наш мир, Чара. Но люди, маги они или нет, везде одинаковые, — продолжал рискач, устраиваясь на своём ложе.

Чара воздвигла невидимый барьер вокруг крохотного пятачка в бескрайнем лесу и свернулась калачиком в уютной меховой норке своей накидки. Ей снился Лунгта. Он резал небо на куски мощными крыльями, он искал и звал её, Чару. Но она никак не могла ответить своему Крылатому коню. И душа девочки рвалась на части, а Лунгта всё звал и звал…

Нагретая солнцем палуба слегка покачивалась под ногами. Чара присела на бухту плохо свернутого каната и облокотилась о широкую планку борта, глядя в мельтешение мелких волн, пляшущих за кормой один и тот же бесконечный танец.

Они путешествовали по реке, которая называлась Старшая Мать, вот уже пятый день. Большое плоскодонное судно с тремя косыми парусами, два из которых были сложены, а третий, усилиями магии Воздуха, постоянно наполнен лёгким ветерком, неспешно двигалось вниз по реке. Широкая палуба оказалась завалена грузами, немного свободного места оставалось лишь вокруг надстроек из крашеных белилами досок да здесь, в самом конце кормовой части. Если в размещении этих узлов, коробов, бочек и больших ящиков имелась какая-то система, то Чара её не понимала. Но судно шло ровно, никакого крена не ощущалось и беспокойство, охватившее её в первый день, быстро исчезло. Ей даже понравилось плавание… ненадолго.

Остальные пассажиры на палубе почти не бывали, проводя всё время внизу, под ней, или в нескольких комнатах надстройки, но не Чара. Она предпочитала свежий воздух спертой вони трюма, плеск волн — бесконечной ругани игроков в незамысловатый местный вариант «три на шесть». Всей и разницы было, что кубиков бросали два. Так что получалось «два на шесть». Применение магии не допускалось. Игроки, в отличие от самой Чары, могли уловить слово, и такое жульничество жестоко каралось. Крю, несмотря на свой шепелявый акцент, среди игроков не выделялся и проводил с ними большую часть времени.

Судно дважды причаливало к берегу, но рискач решил не покидать его борт, и Чара с тоской поглядывала на портовую суету с палубы. Никто не обращал внимания на девчонку в неказистом сарафане из плотной бежевой ткани и большой колючей кофте с закатанными рукавами и длинными вытянутыми фалдами. Кофта была грубой вязки и такого же грубого цвета — серо-коричневого. Эту нелепую одежду на неё чуть ли не силой напялил Крю ещё до отправления. Заставил убрать волосы под жёсткий чепец и посоветовал пореже поднимать глаза.

Теперь Чара вынуждена была признать, что уловка сработала — она абсолютно никого не интересовала, а тогда Крю пришлось испытать на себе неожиданную силу её упрямства. Зато окружающие вели себя так, словно она сознательно отвела им глаза. Но Крю строго приказал воздержаться от магии, и она послушалась. До цели путешествия оставалось совсем недолго, а уж там она, наконец, сама будет решать, что и когда ей делать!

Они двигались на юг, и это было заметно. Изменилась растительность по берегам, стало ощутимо теплее даже ночью, а днём солнце грело так, словно в Арисе не стояла середина осени, а разгоралось самое настоящее лето. Чара поймала себя на мысли, что чужой мир не так уж сильно отличается от её собственного. Девушка глубоко вздохнула, сердце отозвалось тянущей болью на её мысли. Сколько раз она думала о Лунгте, о том, что ей его не хватает, о том, как здорово было бы стремительно нестись над этой зеленовато-коричневой водой… О том, что она предала его, оставив в неизвестности. Но то, другое, непонятное, что поселилось в её душе с первого дня, как она ступила на землю Ариса, настойчиво тянуло вперёд, к морю.

…Это случилось ещё до того, как они с Крю добрались до Гландора. Её разбудил посреди ночи новый кошмар, перед которым померкли все предыдущие. Нечто ужасное расползалось по миру, грозя уничтожением всем его обитателям. Причём мир этот странно менялся, картины гибельного разрушения входили одна в другую: мир Трёх Лун со знакомыми петлями дорог сменялся Арисом. Она проваливалась в бездну отчаяния, крича, плача и не имея никакой возможности остановить падение…