Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли

Настырные железные пальцы уже стягивали с неё бриджи. За которыми — ну абсолютно случайно — уехали и слипы. Их нарочито медленное сползание по ногам всё больше подогревало предательски отозвавшееся тело. Нагревание при трении — етить его в маковку! Физика соблазна.

— Я зубы не чистила, — нашлась Юлька, ибо гигиена в сексе категорически важна.

Особенно для этого степного чистоплюя.

— А я и не собираюсь с тобой целоваться, — заверил он.

И рывком усадил её. Так резко сорвал майку, что руки взметнулись вверх, не успев вцепиться в края последнего «оборонительного» рубежа. Сопротивление было подавлено, не зародившись. Подлый приёмчик, о котором Юлька спросонья позабыла. А со степными налётчиками клювом не щёлкают.

Дальше последовал не менее изученный приём — что, впрочем, было бесполезно. Справиться с навалившимся медведем — это тебе не коня на скаку останавливать. Особенно, если медведь сбросил шкуру. И Юлька не сразу осознала, что её блудливые пальчики уже скребутся о его взбугрившуюся спину. Что ноги уже…

— А может, ну его? — подкинул Даян провокационный вопросик, не прекращая томительно-таранные атаки губами, руками и прочими инструментами «насилия».

— Угу, — гуднула Юлька прощальным приветом уходящего на дно корабля.

И добродетельные, полные сакрального смысла супружеские обязанности, как всегда, обернулись расшатыванием христианской морали. Фанатичными последователями чего они так и оставались со времён шалой юности. Просто на какой-то момент подустали «следовать». Но теперь с новыми силами… Опять полночи прошалили.

Утром, проснувшись, Юлька обнаружила себя в клубке постельного белья рядом с измятой подушкой Даяна. На которой лежала её любимая орлеанская лилия. Потеревшись о цветок носом, глянула на смартфон: половина пятого. За окном фонарь боролся с упирающейся зимней ночью. В душе желание поваляться боролось с любопытством.

Она поднялась и заторопилась в ванную. Раз мужики — в чём нет сомнений — уже все на ногах, значит, самое важное проходит мимо неё. Интересно: Кирилл здесь ночевал? Или всё-таки уехал?

Ночевал он здесь. О чём свидетельствовали застеленный в гостиной диван и трио голосов за закрытой кухонной дверью.

— Ты чего такая хмурая? — как-то слишком заинтересованно осведомился Севка, дежурно подставив лоб для материнского поцелуя.

Они приканчивали яичницу, приправленную горами разнообразной мясной продукции с полями нарезанной зелени.

— Сон странный приснился, — неожиданно для себя, призналась Юлька.

А ведь не собиралась. Но из неё это признание будто бы силой выпихнули.

Звяканье ножей и вилок о тарелки оборвалось. Все трое переглянулись с явным подтекстом — из тех, что заставляют женщину моментально насторожиться. И приготовиться — неважно к чему, лишь бы встретить во всеоружии.

— Что? — нетерпеливо понукнула она затихших партизан.

Севка молча встал и продефилировал к кухонному столу оделять мать яичницей. Кирилл так же молча мазал маслом её любимый хлебец из «опилок». Даян, наполняя пиалу салатом из овощей, суховато бросил:

— Садись.

Реакция на ТАКОЙ мужнин тон срабатывала безукоризненно. Юлька послушно села. Приняла у сынули тарелку с завтраком и выжидательно уставилась на Даяна. Тот не стал тянуть резину:

— Я тоже видел странный сон. И Севка. И даже Кирилл.

Имя хоть и бывшего, но соперника он выговаривал с обыденной непринуждённостью. Будто имя друга или близкого знакомого. Все уси-пуси с ревностью — и прочими мелодраматическими бреднями — два настоящих мужчины с первых же совместных шагов пустили прахом. Когда мужики вступают на тропу войны, все трагикомедии им по боку. И пока не зароют топор войны, «женский вопрос» назад не откопают.

— Сколько у нас ящериц? — встревожилась Юлька, зашарив глазами по кухне.

Беленькая в центре стола скакала по венчикам букета лилий в вазе — наслаждалась. Один бронзовый продолжал эксперименты с солонкой, пытаясь пропихнуть в дырку булаву. Задница второго с растопыренными хвостами торчала из горшочка с горчицей. Рука зачесалась прихлопнуть его крышечкой: может, удастся похоронить заживо? А после так же переловить остальных.

— Пока три, — успокоил её Даян не слишком убедительным тоном.

— Вы подозреваете, что… Кирилл, тебе лучше уехать! — и не думала успокаиваться Юлька.

— Уеду, — невозмутимо согласился тот. — Устрою вас в Кеуле и сразу уеду.

— Ма, ты ешь, — посоветовал Севка, соскребая с тарелки остатки каши из яичницы, ветчины, помидоров, горчицы и ещё бог знает чего. — Время поджимает.

— Что, уже? — обнаружила Юлька, что, несмотря на суетливую подготовку, покинуть свой дом она была не готова.

Ну, нисколечко. Ни капелюшечки и… Вообще!

— Уже, — отрезал Даян, не отрывая взгляда от тарелки.

Кирилл тоже не удостоил сочувственным взглядом — чурбан хладнокровный.

— А квартира, кредит? — не сдавалась она.

— Всё сделано, — усмехнулся Кирилл, потягивая кофе.

— Когда?

— Вчера.

— Значит, уже сейчас? — сдалась она, не в силах бодаться с тремя мужиками сразу.

Да ещё супер упёртыми. Привыкшими брать на себя ответственность в трудные времена. Да и в любые другие — когда им заблагорассудится.