Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли

Расправившись с гороховым супом, ребёнок нагрёб полную тарелку сластей. Взлетел на второй этаж и упал за компьютер. Дескать, это не мне приспичило поиграть, а вам, предки, нужно поговорить о личной жизни каждого. Даже после объяснения с Галей не факт, что отец со своей «личкой» разобрался. Галя может и вернуться. А у маман с её хахалем вообще конь не валялся.

— Поваляемся? — предложил Даян, прополоскав рот и по-варварски утерев его рукой.

— Давай, — обрадовалась Юлька, решив, что оставлять грязную посуду на утро не грех.

Ибо он допустил её к самому сокровенному: к ритуалу, что без малого ровесник их сына. Значит, действительно простил. Без условий и придирок. Даян всегда говорил: пускай лучше друг меня предаст, чем я оскорблю его недоверием. Кому как, а Юлька почитала это вернейшим признаком настоящего мужика. Который умрёт за тебя.

А потому не стоит его подставлять из глупого каприза. Настоящий мужчина попадается на пути лишь раз в жизни. Да и то не с каждой останется. Если уж тебе повезло… А! Что там говорить? Тут и без слов всё ясно.

Они вытащили из дивана толстый широченный плед-матрац из длинноворсного белого меха — Юлька собственноручно его простёгивала целый месяц. Все пальцы исколола. Даян включил камин, выключил свет и первым повалился на расстеленный плед. Она побросала туда же диванные подушки и с наслаждением распласталась на родном «пушистике».

Поначалу валялись молча. Юлька всё ждала-ждала, а этот ордынский стервец изволил невовремя задуматься. Не притянул её к себе. Не уложил женину лохматую голову на грудь. Не запустил пальцы в волосы. Пнуть его что ли — боролась она со знойным желанием лягнуть горячего степного батыра.

К счастью, он додумал-таки свою думу и вспомнил о ней. И притянул к себе, и уложил голову на свою широкую грудь. И пальцы — которые она узнает среди тысяч с закрытыми глазами — пошли перебирать не слишком свежие с дороги волосы. Моветон, конечно: женщина с грязными патлами просто не имеет права лежать рядом с мужчиной. Но с мужем можно. Он ведь муж. Он её всякую видел.

— Я тебя люблю, — чересчур жёстко для романтичной обстановки просипел Даян.

— Правда? — одними губами шепнула Юлька, зажмурившись в предвкушении ответа.

— Для того и отпустил, чтобы проверить: как оно без тебя?

— Без тебя плохо, — вырвалось у неё.

— Без тебя тоже, — просто констатировал он. — И ты больше не уйдёшь.

— Куда я без тебя? — удивилась Юлька нелепому заявлению. — Я что полоумная? Нет, конечно, бывает. Но чтобы дважды одну и ту же глупость…

— Ты не можешь просто исчезнуть из жизни Кирилла, — пресёк Даян дамские излияния. — Нужно поговорить.

— Зачем? — удивилась Юлька.

Он чуток подумал и согласился:

— Незачем. Нам так и так сниматься с места. Придётся удирать. Севка тебе сказал про шамана?

— Угу.

— И что ты об этом думаешь?

— Хочу наверх и тебя, — честно призналась она, что покойный шаман не присутствует в её думах.

Жаль, конечно, дедушку. Если все его так превозносили, стало быть, он много сделал людям добра. Плохо, что не дотерпел до такого важного дела, как их спасение.

— А наверх зачем? — насмешливо осведомился Даян, проезжаясь ладонью от её макушки до копчика. — Я же здесь рядом.

Мурашки вприпрыжку догоняли его руку. Волна вернувшейся истомы прошлась по спине, животу и канула… куда надо. Она вернулась — эта поджигательница и подстрекательница. Предательница, из-за которой Юльку забекренило настолько, что она сдуру чуть не сломала себе жизнь. Понеслась в поисках страстей по чужим домам. Сломала жизнь хорошему человеку, выкупив обратно своё счастье.

Жестокая мерзавка — обругала себя Юлька. Зная, что сломает что угодно кому угодно, лишь бы не потерять своего мужа.

— Не ругай себя, — предложил Даян, переворачивая её на спину. — Ты всё равно не можешь выбирать между ним и мной. Ты моя женщина. Раз нет выбора, нет и вины.

Они давно так долго и ненасытно не целовались. Пожалуй, с юности. А когда подустали, Даян просто касался её лица носом и губами. Часто-часто, нежно-нежно.

— Стрекоза в янтаре, — прошептал он с непременной при этом усмешечкой.

— Клоп в канифоли, — парировала Юлька, легонько царапая его спину.

Мысль о том, что в любой момент сверху может спуститься ребёнок, не пришла ни в одну их дурную головушку. Они любили друг друга долго, с наслаждением, позабыв о времени. Замкнувшись в своём собственном пузыре пространства, недоступном для вторжения чужаков.

Их персональный эдемский сад, где им судья лишь Бог. Где память тощала на глазах, теряя тонны ненужных воспоминаний о сомнениях и обидах. Всё, что привносил в их существование огромный мир людей, пропадало вместе с самим этим миром. Пуф! И нету. Только он, она и они оба.

— Может, «Рейд» попробовать? — не особо надеясь на успех, процедил Даян, когда рухнул на спину и отдышался.

Юлька разлепила веки и уставилась на освещённую уличным фонарём люстру. Трио ящериц свешивались с неё, зацепившись хвостиками и сверкая на все лады. Паразиты бесстыже пялились на, так сказать, человеческие утехи. Ощущение ожидания чего-то окутывало их почти видимой дымкой нетерпения.