Стрела Купидона

Внезапно он оттолкнул стул и встал. Ее слова эхом отозвались в ее голове, и до нее дошло, что она наговорила. Она поняла, что зашла слишком далеко.

Она тоже встала. Он расплачивался за напитки. Она ждала, стоя рядом с ним.

— Пожалуйста, я прошу прощения, если я задела тебя за живое…

Он весь дрожал. Она шла за ним по направлению к лестнице.

— Смотри, куда идешь.

В этот раз в тени фиг и померанцев не было никаких нежностей. Не то, чтобы в прошлый раз их было много. Эмма вздрогнула, когда вспомнила его поцелуй. Остановившись, чтобы перевести дух на верхней ступеньке лестницы, она прислонилась к низкой стене.

— Ты, конечно, права, — заговорил он рядом, — насчет того, что ты задела меня за живое. Я сам попал в положение, похожее на это.

Она посмотрела на мерцающий внизу город, на линии улиц и аллей, свет, сконцентрированный вдоль побережья.

— Ты имеешь ввиду Янни?

— Янни-Джонни, что уже достаточно говорит само за себя.

Она ждала. Плечом она почувствовала легкое прикосновение его руки. Ее наполнило желание продолжить это прикосновение, желание настоящей близости между ними.

— Моя жена Джули умерла, когда он родился.

— Дамьен рассказал мне. Мне очень жаль.

— С этого момента началась война за Джонни. Между моей матерью, гречанкой, и родителями Джули, англичанами, которые живут рядом со мной в Лондоне. И я сам был в центре такой же войны перед этим. Мой отец умер, когда я был мальчиком, и моя мать вышла замуж за Кристоса Соткиракиса, человека, которого ее семья прочила ей в мужья до этого. Мой отец был специалистом по классике, всю жизнь сходил с ума от Греции. Он приезжал на раскопки, когда был студентом, встретил мою мать и вскружил ей голову. Мои английские бабушка и дедушка выиграли битву за меня, и как я ни хотел остаться с матерью, меня отправили в школу в Англии, и я приезжал на Крит только на каникулы. Это был кошмар для меня, и теперь это становится кошмаром для Джонни. Обе стороны хотят воспитывать его. У родителей Джули большие амбиции насчет их единственного внука, и они хотят вырастить его англичанином. Моя мать и ее семья обожают его — греки любят детей — и Джонни наслаждается этим. Он заявляет, что его следует называть Янни, что он хочет жить в Греции всегда. Я знаю, что он будет счастливее здесь во многих отношениях, но он на три четверти англичанин, и только на одну — грек. Очевидно, сейчас он должен остаться со мной, что не очень-то весело для него. Но это — проблема, и она не решится сама собой.

— Я понимаю и действительно сочувствую. Но во всех отношениях ситуации Янни и Алтеи едва ли сопоставимы.

— Эта жажда обладать внушает мне отвращение, — сказал Ник. — Жажда, которую я вижу в своей матери, как бы сильно я ее ни любил, в родителях Джули и в твоей леди Чартерис Браун.

— Я сомневаюсь, что старая леди хочет владеть Алтеей…

— Зачем она ищет ее тогда? Девушка пишет, что у нее все хорошо, что она счастлива. Почему бы твоей леди Чартерис Браун не быть благодарной за это и оставить ее в покое, дать ей жить ее собственной жизнью так, как она того хочет? Но бабуля желает формировать, вести, влиять, вмешиваться…

— Нет! — Эмма повернулась лицом к нему. — Она хочет найти ее, потому что она любит ее. Она хочет жить, участвуя в юной жизни, о которой она заботилась и которой дорожит. Конечно, у нее есть право…

— У нее нет права! — сказал он. — Ни у одного родителя, ни у одного дедушки или бабушки нет такого права. Место в сердце выросшего ребенка — награда. Ее нужно заслужить.

— Это абсурд. Это бесчеловечно, — сказала она раздраженно. — И ты должен это знать! Подожди немного и посмотришь, что будешь чувствовать, когда Янни будет восемнадцать! Мне пора возвращаться.

К старой карге, которая хочет владеть своей внучкой. Вести, и формировать, и влиять, и вмешиваться. Нет сомнений, кое-что из его слов было правдой, но это не вся правда. Она помнила, как старая леди рухнула в кресло, как ее лицо утонуло в тонких, жилистых руках. Чувствуя себя совсем одинокой, Эмма шла за ним к тому месту, где был припаркован мотоцикл. Ник Уоррендер был холоден. Он не понимал человеческого сердца. Она не должна даже смотреть в его сторону, чтобы найти помощь в поисках Алтеи, равно как и в поисках любви.

Глава 4

На следующее утро леди Чартерис Браун была настолько сыта народными плясками и болтовней с Хэллидеями, что Эмме было очень легко позволить ей и дальше верить, что проверка сдающихся комнат была бесплодной.

— Эта горничная еще не вернулась? — требовательно спросила она, когда они вставали из-за завтрака.

— Так я и думала, — таков был ее резкий ответ, когда Эмма сообщила ей о том, что в отеле не было новостей от Марии.

День выдался великолепный. Море мерцало в мягком солнечном свете, пробивавшемся через легкие облака. Далекие горы дремали в голубой дымке.

— Может быть, будет неплохо, — предложила Эмма, — выбраться куда-нибудь на день посмотреть Крит.