Стрела, монета, искра

Он двинул одного меча к подкупленному наемнику, подвел второго, ударил обоими и снял фишку с доски. Дорога вновь была в его распоряжении, но уже ненадолго. Северянка перешла ручей одной мечевой фишкой, затем второй, взялась за третью…и вдруг с неожиданной ясностью поняла, что произойдет дальше. Если она сделает, что задумала, и выведет третьего пехотинца на flopoiy, то перебьет двух оставшихся мечей владыки. Она займет дорогу, а рыцари Адриана застрянут в руинах крепости, отрезанные от пехоты, и неминуемо погибнут.

Если она переведет третьего меча через ручей, то выиграет партию.

Мира отдернула руку от фишки, облизнула губы. Потянулась к одному из своих рыцарей в роще. Нужно сделать что–то другое, сколь угодно глупое. Что угодно, только не тот единственный шаг, который приведет к победе!

— Леди Глория, если вы вздумали поддаться мне, то знайте: я сочту это оскорблением. Я вижу, что вы намеревались сделать. Совершите же этот ход!

Она нехотя опустила руку, взяла алую фишку с мечом и переставила на дорогу.

Наступил ход Адриана. Оба его пехотинца атаковали мечников Миры и сбили одного. Но в следующий ход северянка сняла одну из лазурных фишек, а затем и вторую. Дорога осталась в распоряжении алых войск.

Оставшееся время владыка употребил на то, чтобы добраться до алых искр. Его рыцари влетели в руины крепости и принялись беспощадно рубить серпов. Каждый ход с доски слетало по три алых серповых фишки. Однако он уже не мог успеть. Кавалерия Миры покинула рощу, в два хода пронеслась по дороге и обрушилась на рыцарей владыки. Последний из них погиб в соседней клетке с алой искрой, так и не успев нанести решающий удар. Лазурное войско было разбито: уничтожена вся конница и половина пехоты, оставшиеся мечи застряли в роще. Ничто не могло помешать северянке двинуться по дороге к лагерю владыки.

— Я признаю поражение, леди Глория, — произнес Адриан.

Теперь Мира вдруг осознала, какая стоит тишина. Не было ни пересмешек, ни шепотка голосов, ни шорохов одежды. Огляделась: не считая шута, они были в беседке одни. Прочие придворные тихо удалились, чтобы не стать свидетелями поражения владыки.

— Простите, ваше величество… — прошептала Мира. Император молчал.

— Простите меня, — повторила девушка.

— Умная девица! — закричал шут, соскочив с балюстрады. — Умная девица! Люблю умных девиц, все любят умных девиц!

Он хлопнулся на задницу у ног северянки, подхватил ее стопу и поцеловал в щиколотку.

— Фу, костлявая! У всех умных девиц костлявые лодыжки! Ужасно, владыка, ужассссно!

Адриан засмеялся, следом — Мира. Она была счастлива, что шут разрушил неловкую паузу, от радости готова была обнять его. Но Менсон уже перебежал к ногам императора и уселся, глядя на него снизу вверх.

— Миледи, вы вновь удивляете меня, — произнес Адриан.

— И меня, и меня! — поддакнул шут.

— Ваше величество… я буду держаться скромнее. Я не позволю себе больше…

— Не давайте такого обещания. Вы опечалите меня, если сдержите его.

— Что я могу сделать, чтобы порадовать ваше величество?

— Я предложил бы еще одну партию, миледи, будь времени в достатке. Мира поднялась.

— Простите, что отнимаю ваше время.

— Не спешите, миледи. Несколько минут все же есть. Садитесь.

Она послушно села. В голове было мучительно пусто. О чем полагается говорить с императором? Возможно, он спросит о Севере?.. И что же я расскажу? Про медведя Маверика? Про Кристальные горы, которых никогда не видала?..

— Вы уже виделись с Минервой из Стагфорта?

— Да, ваше величество.

Вижусь даже чаще, чем можно подумать…

— Говорят, вы дружны с нею?

Мире вдруг мучительно захотелось сознаться. Я — Минерва из Стагфорта. Я вовсе не дружна с собою. Я ненавижу себя за то, что лгу вам, Бекке, Итану и всем, кого уважаю!..

Раскрыла было рот — и не смогла. Нет. Не сейчас, не тогда, когда он так мило беседует со мною! Хочу сохранить это, пусть ненадолго. Пускай Марк найдет убийцу, пусть будет шумный суд, пусть мое признание померкнет на фоне чужих злодейств… Возможно, тогда Адриан направит весь гнев на заговорщика, и его не хватит на долю маленькой обманщицы.

— Дружна, ваше величество.

— Дррружны! — промурлыкал шут Менсон и хлопнул Адриана по ноге. Повторил с вопросом:

— Дррружны, владыка? Колпак и корррона — дружны, да?

— Да, Менсон, — ласково ответил Адриан.

— Отчего он так любит вас? — с неожиданной смелостью спросила Мира. Император пожал плечами:

— Всегда любил. Еще с тех пор, как я был младенцем. Он не желал мне смерти — это подтвердили на суде все заговорщики. Желал стать регентом, взять себе корону и престол, но не хотел меня убивать. Верно, Менсон?

Адриан погладил шута по затылку. Мира подняла брови.

— Удивляетесь, миледи, что я держу при себе человека, поднявшего мятеж? — Держите врагов ближе, чем друзей… — предположила Мира.

— Не в этом дело. Надеюсь, миледи, когда–нибудь вы будете править графством. Тогда вам придется научиться прощать. Это трудная наука — куда сложнее, чем вести воины и разгадывать заговоры. Однако она необходима лорду.