Стрелец. Сборник № 2

Конечно, для простого, здорового, свински здорового человека, эдакого спортсмена с медным лбом, все это чепуха невозможнейшая, немыслимая, недосягаемая. Знаю и не прекословлю. Разумеется, такой театрик не для краснощеких футболистов, спящих сном животной невинности. Это, как я (извиняюсь) назвал, утонченный, «Гран-Гиньоль»! у-тон-чен-ный, следовательно приверженцам системы доктора Миллера он пристал как к корове седло. Желаю и впредь им здравствовать, дарить нас здоровым потомством, устраивать эдакие образцовые санатории на началах последнего слова гигиены и т. п. Сам, если в конец «сдрейфлю», на коленках приползу к ним лечиться и во всей своей чепухе денно и нощно каяться буду. А пока (хе, хе!) да здравствует мой Гран-Гиньоль во всей своей преутонченности. В болезни родился я, в болезни живу, в болезни и скончаюсь. А вы… будьте здоровы, господа, будьте здоровы, от души желаю вам, честное слово! Уж вы простите за чепуху, не осудите больного!

Велимир Хлебников

Сельская очарованность

То истина: не всех пригожихПленяет шелковая тряпка.«Мне холодно», надвинув кожух.Сказала дева зябко.Сквозняк и ветер, пот причина!Тепла широкая овчинаИ блещет белое плечоУмно, уютно, горячо.У стрекоз возьму я шалость.Они смотрятся в пруды.Унесу твою усталость,Искуплю твои труды.Я до боли в селезенке.

Стану бешено скакать.Чтобы мрачные глазенкиНаучилися блистать.Но что там? Женщина какая-тоУшами красная платка…«Ахти, родимый, маета.Избушка далека.На, блинчики с сметаной,Все до верху лукошко.С тобою краля панна?Устала я немножко…Ты где ходил? в лесу, не дале?А наши тя видалиТы бесом малым с ней юлил,Ей угодить все норовил.Ужо отведай коровай!Прощайте! прощевай!

Да вот, чтоб сон ваш не был плох.Али принесть лишай и мох?Ведь все здесь камни и пескиОни, их тут возьми, жестки.Пусть милость неба знает тя!»Она ушла, вздохнув, кряхтя —Торчали уши.Ее платок горел как макШаги все делалися глуше.Ее сокрыл широкий мрак.Как очаровательны веснушки!Они идут твоей старушкеНевзгод и радостей пастушке.Друг друга мы плечом касались.Когда от ливня рек спасались,Полунаги и босиком…

Прогулку помнишь ты вдвоем,С одним грибом дождевиком?Но он нас плохо защищал.И кто-то на небе трещал.Вкруг нас собрался водоем.Поля от зноя освежались.Друг к другу мы тогда прижались.Пострелы, молвил пастушонок,И стал близ нас угрюм и тонок.За ним пришла его овчарка.Нам было радостно, и жарко.С тех пор прошло уж много дней,А ты не сделался родней.Она сидит главою низкая,Цветок полей руками тиская.«И череп все облагородитВсе, все минует и проходить.

Не стану я, умрешь и ты.Смешливы сонного черты.Спи, голубчик, соловей.Если звонок соловей.Ты знаешь, кто я?Я „не тронь меня“.Близ костра печально стоя.Боюсь грубого огня.Упади, слеза нескромница:Мотыльками про солнце помнится».Мечта и грусть в глубоких взорахПод нею был соломы ворох.И с восхитительной замашкойТы шила синюю рубашку.

Василий Розанов

Из последних страниц истории русской критики

Встретив выражение «сладенький» в статье об Айхенвальде