Стрелок (СИ)

В её голосе столько холодной ярости, что я, наконец, осознаю причину нашего конфликта.

Идеи.

Идеи заставляют тело человека двигаться ещё долгое время после того, как оно должно было сдаться. Идеи вынуждают человека убивать с беспощадной жестокостью и умирать с непреклонной решимостью. Идеи поведут человека на другой край мира, позволят ему не спать сутками, голодать, бедствовать, бороться за существование и в конце концов отдать свою жизнь во имя чего-то большего, чем он сам.

Арианнель — Стрелок Гилеада. В этом её личность, в этом вся её жизнь. Те, кто обрёл данный класс благодаря Сопряжению — обманщики. Они не проходили многолетнее обучение, не боролись и не проливали свою кровь ради права получить заветный высший титул.

Так считает она.

Я не смогу убедить её в обратном словами, как не смогу убить её или удрать от неё.

Однако мне нет нужды бежать, потому что Стрелки не бегают от Стрелков.

— Если ты пришла убить меня, тогда почему я ещё жив? Вряд ли из-за моей обворожительной улыбки, — обнажаю клыки в оскале. — Стрелки не убивают Стрелков. Это знаю даже я, «шарлатан», — сопровождаю слова коротким смешком. — Жив я потому, что ты не знаешь наверняка, заслуживаю я этот титул или нет. Убить мошенника — не зазорно. Лишить же жизни своего собрата — худшее бесчестье для Стрелка Гилеада.

Горгона темнеет лицом и изучающе смотрит мне в глаза.

— Видишь эти пальцы? — она почти нежно перебирает свои чудовищные трофеи. — Все они принадлежали тем, кто много говорил, но когда дошло до дело, прокололся. Вот твои настоящие собратья, партнёр. Все притворщики, как один. Ты обречён на провал, и очень скоро твой палец займёт своё место на этом ремешке.

— Посмотрим, — равнодушно пожимаю плечами.

— Ты хочешь испытание, партнёр? — голос женщины лязгает сталью. — Ты его получишь.

Она молниеносно прячет револьвер в кобуру и опускается на карточки напротив моего лица. Со столь близкого расстояния ощущение невообразимой древности только усиливается. Сколько же ей, мать её, лет?

Глядя в её глаза, синие, как лазурит, используемый ещё египтянами в незапамятные времена, сам собой вспоминаю одну поговорку:

«Остерегайся старика в профессии, где люди обычно умирают молодыми».

Сопряжение всем нам отмерило весьма короткий срок. Однако Горгона пережила крах своей планеты, приход сильнейших чужаков и до сих пор топчет землю. О ней даже Танцор — тот Нова с Конклава — отзывался уважительно.

— До того, как пески поглотили Гилеад, — своим сухим тоном начинает говорить Арианнель, — существовал строгий уклад вещей. Подмастерья очень долго учились у своих наставников, прежде чем им позволяли пройти Обряд Посвящения на право взять в руки револьверы. Справившись, подмастерье выходил на большую дорогу вместе со своим наставником… Я не договорила! — рявкает она, и ослепительно-белый луч разрезает ночную тьму.

Вновь всё происходит настолько быстро, что я могу только зафиксировать результат. Рука Горгоны отставлена влево параллельно земле и сжимает револьвер, направленный куда-то в сторону. С грохотом рушится очередное здание, а на расстоянии около полусотни метров от нас бесшумно оседает туша чешуйчатой твари размером с танк. Как она подобралась так близко без моего ведома — хороший вопрос.

Спрятав оружие, Нова продолжает:

— В течение целого года они странствовали по самым тёмным уголкам планеты, встречаясь со всем, что Гилеад может бросить против бестолкового и зелёного подмастерья. И я говорю не только об опасности физической. Речь об испытаниях духовных, этических и ментальных. Ибо Стрелки — это прирождённые лидеры, миротворцы и посредники в любых конфликтах. Подмастерье сталкивался с необходимостью проводить расследования, разбирать судебные споры и выносить приговоры. Он брал ответственность на себя, а наставник оценивал, насколько тот годится к высокой роли Стрелка. Это называлось Горнилом. Многие подмастерья сгорали в нём, обнажая свою чёрную гнилую суть. Потому что нести груз правосудия способны единицы.

Она умолкает и поглаживает отрезанный указательный палец, свисающий с тесёмки. Наконец, мерно выдыхает и произносит:

— Как и всем самозванцам, я дам тебе месяц. Ты не заслуживаешь года моего времени. Впрочем, ты не заслуживаешь даже дня, но Стрелок справедлив, независимо от того, кто стоит перед ним — барон или проститутка. Месяц, — повторяет она. — Он станет твоим Горнилом, и через месяц я тебя убью.

— Варианта, что я пройду испытание ты не рассматриваешь?

— Нет, — качает головой Горгона.

— Вертится у меня на языке какая-то мысль про предвзятость и двойные стандарты. Никак не могу сформулировать. Поможешь?

— Я буду беспристрастна с тобой, партнёр. Иначе и быть не может.

— Как с бароном или как проституткой? — уточняю я.

— Как с шутом, который паясничает, когда его жизнь висит на кону.

— Ох, я бы выдал три коленца, но сама посуди, — обвожу рукой медленно отрастающие ноги и вяло шевелю культями.

— Месяц, — вновь повторяет Горгона.

— Правила? — по-деловому спрашиваю я.

Нова начинает загибать пальцы: