Стремянка в небо (СИ)

- А теперь иди. Отдохну в тиши и одиночестве, - и с этими словами и вздохом облегчения он обрушился на ту самую удобную кровать и принял горизонтальные положение.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

После пролившегося дождя было зябко и сыро, однако развиднелось, и звезды, пронзительные сентябрьские звезды, стали серебряными. Они глядели на деревню сквозь кроны деревьев и казались светящимися цветами, которые к ночи распустились на ветвях. Это было красиво. Петя, аккуратно спускавшийся по металлическим ступенькам скорой с коробкой в руках, замер, глядя в небо, отчего едва не загремев на асфальт.

- Тьфу ты черт! - уже более осторожно он спрыгнул вниз и снова задрал голову. Небо не отпускало от себя. Оно дразнило, звало за собой, обещая вытащить занозу неправильности происходящего, которая застряла в голове после разговора с чекистом и смотрителем заповедника в одном флаконе. Неправильность это заключалась в том, что при внешней очевидности решение порадеть за родную державу являлось ошибкой, платить за которую пришлось бы ценой не малой. Он пытался понять, почему это так, но внятного ответа не находил. Мало того, интуиция твердила, что ошибившись в выборе можно было навсегда погрузиться в яму сожалений без права выбраться наверх. Он не хотел мучиться сожалениями всю жизнь.

Небо смотрело, небо обещало отгадку. Казалось еще чуть-чуть, и вот оно - понимание. Но ничего не получалось. Наконец, Петя плюнул на попытки понять, и принялся смотреть в подмигивающую мириадами звезд бездну просто так, потому что красиво. Яркие огоньки теперь, после рассказа Антона Павловича, ассоциировались у него с множеством домов инопланетных рас, разбросанных тут и там, и светящих в темноте вакуума теплыми огоньками окон.

Точно также светили в ночь огни соседской деревни Чуры, что на горе. Во времена, кои Петя не застал, но мать рассказывала, у вышелесцев сложились с чуровцами напряженные отношения. Из-за чего так получилось, Петина детская память не сохранила - то ли на танцах из-за девки подрались, то ли кто-то у кого-то козу украл - не в этом дело, а в том, что огни на горе сиять перестали, деревня умерла. Своей смертью, как сейчас нередко бывает. Деревня умерла, и стало неважно, кто прав, кто виноват в той давней ссоре. Исчез смысл в ругани, исчез сам смысл, остались заброшенный погост, сгнившие срубы и ямы колодцев, откуда вслед за людьми ушла вода. А правые и виноватые? Их больше не было.

Если умрет одно из государств-соперников, тоже станет неважно, кто первый начал? Если умрет планета-колыбель одной из цивилизаций? Если умрет галактическое содружество? Останутся те самые артефакты и остатки сооружений, но правых не будет.

Да ну их всех в баню.

Отрицание было слишком смелой для его бедного мозга, мало того, оно подозрительно походила на Решение Избранного, пусть и облеченное в такие вот неказистые слова. Петя постоял еще немного, вбирая в себя небо, звезды, темные силуэты домов и деревьев. В голове почему-то крутилась фраза о первородстве и чечевичной похлебке.

- Арменычу надо звонить, однозначно, - решил парень. - Он умный, что-нибудь насоветует.

Достал из кармана серебристый телефон, повертел в руках, хмыкнул и убрал обратно. Непривычно. Вместо него на свет появился старенький заслуженный "самсунг" с маленьким нецветным экранчиком.

Удивительно, но связь была. Уверенные длинные гудки.

- Але.

- Петя, ты что ли?

- Здравствуйте, Шотик Арменович, - по телефону Петя растерял привычную уже фамильярность и назвать старика Арменычем не рискнул. - Как здоровье?

- Да ничего. Слава богу, пронесло. Гипертонический криз. Нервы, погода, слишком активный образ жизни, то да се. Дней десять еще подержат. Советовали беречься, не молоденький уже, - голос Арменыча погрустнел, и тут же снова вернул привычный оживленный тон, - Ну, рассказывай, чего там без меня происходило? Ничего мне не рассказывают, - пожаловался старик. - То ли нервы мои берегут, то ли тайна государственная.

Случившегося было слишком много на один телефонный разговор, к тому же ограниченный количеством финансов на счету. Петя передал основную канву событий. Сжато, как мог, но все равно рассказ растянулся на добрых пятнадцать минут. Арменыч слушал молча, не прерывая. Иногда даже Пете казалось, что связь оборвалась, и он говорил в трубку вопросительное "але", однако старик успокаивал его, демонстрируя свое присутствие на линии, и парень снова рассказывал. Наконец, события кончились.

- Вот и думаю я, что мне делать, - закруглился Петя.

Арменыч долго молчал.

Все, прервалась связь, - окончательно уверился парень.

- Але? - неуверенно позвал он.

- Здесь я, здесь, - снова успокоил его Арменыч. - Думаю просто. Задал ты мне задачку! И инопланетянин, говоришь, хочет только положительного ответа?

- Ага.

- Знаешь что, Петр? Соглашайся, - голос Арменыча был предельно серьезен, - Против лома нет приема. Игра настолько крупная, что тебе ничего не светит, только если примкнешь к одной из сторон. Антон Павлович здесь оптимальный вариант. И потом, чем плохо послужить Родине?

- Но...