Стремянка в небо

Мужчина несколько опешил от столь явной радости. Между тем она объяснялась просто: куча отрицательных эмоций, беготня, мертвецы… И вдруг знакомое лицо, и мало того, лицо, обличенное властью, которая обязательно возвещает порядок. Хоть какой-нибудь, ибо в этом вихре посетивших деревню событий жить было решительно невозможно.

В горнице командир спасателей уселся на услужливо пододвинутый Петей стул и сразу взял быка за рога:

– Меня зовут Антон Павлович. Я представляю собой Специальный отдел. Чем он занимается, рассказывать долго, но если вкратце, то нас интересуют аномальные явления и сопутствующие им события.

Он сделал паузу. В нее немедленно вклинился Арменыч.

– Очень приятно, – церемонно произнес он, – но хотелось бы посмотреть документы, подтверждающие ваш статус. Вы позволите?

– Конечно, – спохватился гость и продемонстрировал книжечку, утверждавшую, что он является сотрудником Специального отдела федеральной службы безопасности. Чем занимается Специальный отдел, в книжечке умалчивалось.

– Замечательно, замечательно. Тогда вопрос: а вот скажите, пожалуйста, как ваш интерес скажется на местном населении?

Командир спасателей, теперь уже известный как Антон Павлович, нахмурился:

– Жизнь и благополучие жителей являются для нас приоритетом. Аномальные явления вторичны. Не хочу терять время, но пояснить придется. Наша организация появилась давно, в тридцатых годах, и появилась она для защиты граждан Советского Союза от инопланетного нашествия. Как ни смешно это звучит. С того времени много чего поменялось, но основная цель осталась неизменной. Это понятно?

– Звучит скорее как фраза из фантастического романа, – вздохнул Федор. Он заметно нервничал. Петя не понимал почему и удивлялся.

– Роман не роман, но мне нужно задать вам несколько вопросов. Прошу отнестись к ним со всей серьезностью.

Кстати, с вами, Федор Анатольевич, мы поговорим отдельно. Думаю, это в ваших интересах, правда?

На Федора он глядел внимательно и чуть настороженно, как будто ожидал от него всяких неожиданностей. Причем неожиданностей любых – от танца на столе до нападения на присутствующих.

Тот вжался в кресло, словно оно могло защитить его от несказанных слов.

– Вот все вы, кагэбэшники, такие, – возмутился Арменыч. На защиту парня он бросился, не раздумывая. – Поговорим позже, в ваших интересах… Сплошное психологическое давление! Даже имя-отчество заранее узнали! Чего к парню привязались, а? Он что, шпиен какой или к покойникам нашим имеет отношение?

– Почти угадали, – кивнул Антон Павлович. На инсинуацию о КГБ внимания он не обратил. Привык, видать.

– Так вы при всех скажите, нечего тут намеки строить.

– Это, извините, решать не вам, а исключительно Федору Анатольевичу.

– Мне скрывать нечего. – Федор держался хорошо, но руки его не находили себе места. Он то постукивал пальцами по подлокотнику, то теребил волосы, а то принимался оправлять воротник рубашки. Петя уже знал, что нервозность проявляется у парня именно в таком виде, и насторожился.

Антон Павлович пожал плечами:

– Как скажете. Тогда у меня к вам вопрос: чем вы занимались два года после смерти, наступившей семнадцатого августа две тысячи… года?

– К‐какой смерти? – прозаикался Петя. Ему вдруг очень ясно вспомнилось, что несколько ночей Федор ночевал у него в избе. Покойник, как выяснилось.

Позади последовательно раздались аханье Марии Семеновны и щелчок взводимых курков. Это уже Степаныч.

Спокойней всех сообщение принял Шотик Арменович.

– Чем докажете? – сварливо поинтересовался он.

– Да уж есть доказательства, не беспокойтесь, – заверил его представитель Спецотдела по аномальным явлениям. – Например, данные судмедэкспертизы. Они не врут.

– А тело точно его?

Антон Павлович немного замялся:

– Ну, от тела там мало чего осталось. Тем не менее…

– Вы простите меня, ребята, – перебил его Федор. Разговор о своем теле, в другое время показавшийся бы ему обидным, ибо пререкались они, точно и не было парня в комнате, он пропустил мимо ушей.

– За что? – тут же поинтересовался Арменыч.

– За обман, – пояснил парень и торопливо добавил: – Я не специально, так получилось.

Петя не выдержал:

– Ладно тебе, колись уже.

От недавнего товарища, как выяснилось, не совсем живого, он старался держаться подальше и прикидывал, что делать, если тот начнет агрессивничать. Из головы у него упорно не шла давешняя зубастая девица в неглиже. Федор, однако, не спешил демонстрировать клыки и бросаться на окружающих.

Он повторил:

– Вы простите меня.

Из него полилась речь, торопливая, местами бессвязная, со множеством повторений и проглоченных окончаний. Иногда Федор замолкал, словно задумывался, но потом снова продолжал говорить. При этом он ни на кого не смотрел – его взгляд притягивала настольная лампа. Он рассматривал ее внимательно. Выглядело это, как будто его рассказ написан на боку ее потертого абажура.