Стремянка в небо

– Очень удачный, – подтвердил Антон Павлович. Парень мог поклясться, что тот с трудом сдерживает смех. – Красная Шапочка – вампир была бы проявлением дурновкусия и нарушением всяческих канонов. Хотя, на мой взгляд, вы не до конца проработали образ.

Петя покосился на чекиста, но тот выглядел предельно серьезным.

– Да? – огорчился Рустем. – И в чем моя ошибка?

– Ну как же? Где замок графа Дракулы? Где, наконец, сам граф Дракула? Он и только он должен быть основой сюжета!

– Вы полагаете?

– Я уверен, – кивнул Антон Павлович.

– Ну и ладно, – махнул рукой пришелец. – Это всего лишь биороботы, созданные с определенной целью.

– Можно узнать, с какой? – полюбопытствовал чекист.

– Ничего опасного для вас, но полезное для нас. Наблюдение, сбор информации и биологического материала… Крови, – ответил он на невысказанный вопрос. – Опасности действительно нет, не думайте! За полстаканчика крови они платили полновесным здоровьем. Это честный обмен.

– Они что, разведку боем проводили? – Петя по-хозяйски налил себе еще один лафитничек. – Шухеру в деревне навели! И покойники эти… Зачем они?

Пришелец принялся сконфуженно мять кисть от пояса халата.

– Простите, я перепутал функции. В результате биороботы не просто наблюдали и собирали, но и охраняли. Ну, знаете, чтобы у местных не появлялось желания близко подходить к кораблю и вообще далеко отходить от дома. Простите меня. А насчет покойников… Чем они вам не угодили? Я думал, что земляне любят своих близких и будут рады их возвращению. Чтобы случайно не нанести оскорбления, я хорошо изучил земные религии. Оживить человека невозможно, но возвратившиеся являются точными копиями ушедших, точными до последней молекулы. Воспоминания, привычки, мысли – тоже один в один. Если не придираться, то никакой разницы нет.

Он вопросительно уставился на гостей.

Петя кивнул и уткнулся в тарелку, притворившись, что насаживает на вилку кусок картошки. Извинения пришельца ему не нравились. Было в них что-то неприятное, унизительное. Причем унизительное не только для извиняющегося, но и для того, перед кем извиняются, то есть для Пети лично. Есть не хотелось, хотелось на свежий воздух, где не будет этих чертовых пришельцев Рустемов с их извинениями, помощью и отвратительным гостеприимством, когда вместо застольной беседы – а богатый стол предполагал именно беседу! не кормежку же голодающих, в самом деле, – предлагается рассказ о том, что такое хорошо и что такое плохо. Это бы и ничего, но Рустем предлагал блага, не имея даже мысли, что земляне откажутся. При этом колбаса, щедро выложенная на тарелку, оказалась из дешевых. И ладно бы хозяин бедствовал – но нет, пришелец Рустем явно мог позволить себе покупать (или как он там добывает себе еду) продукты покачественнее.

Не подумайте, что Петя был жлобом, оценивающим содержимое чужих тарелок, или безголовым существом, которое не видит дальше своего носа. Он отдавал себе отчет в важности первого контакта, гордился тем, что выдержал экзамен на Избранность. Но вот не нравился ему Рустемов подход, не нравился категорически. Может, конечно, так он себе разговор и представляет, но было в этом что-то неправильное, фальшивое. Почудилось вдруг парню, что разложенное на столе угощение растает сейчас дымом и покажутся на всеобщее обозрение склизкие каракатицы и толстые белые черви. Стоит только закрыть глаза. Он сглотнул и, не доверяя себе, раскрыл глаза пошире.

Однажды, лет этак несколько назад, когда они с Шотиком Арменовичем в очередной раз заговорили о бытии, его границах для отдельно взятого человека и их прозрачности, старик в запале аргументировал какое-то свое утверждение словами философа Рассела о том, что мы не знаем – вдруг стул за нашей спиной превращается в кенгуру? Петя философию не любил, Рассела не осилил, но слова эти запали ему в душу. Он даже несколько раз резко поворачивался, чтобы засечь данное диковинное превращение. Никакого превращения, конечно, не замечал, конфузился и ругал себя за ребячество. Рустем, по мнению Пети, тоже был готов превратиться в незнамо что. Понятно, что при первой встрече, особенно с неизбалованным контактами разумом, не будешь демонстрировать щупальца или зубищи с палец длиной, пусть они даже приспособлены исключительно для защиты или поедания травяной пищи. Все равно это нервировало, а тем более парень подозревал, что Рустем ни в коем случае не является травоядным.

Такие примерно мысли бродили в Петиной голове. Оформить их по полочкам он не мог, крутилась только в мозгу фраза о стуле да превращении его в кенгуру.

– Мы не просим сразу сказать «да», – вклинился в его мысли звучный голос Рустема. – Пусть Избранный как следует взвесит свой ответ. Мы хотели бы узнать о его Решении через семь дней. Не советую ему мешать.

Последние слова он вроде бы произнес тем же торжественным тоном, но вот скользнула в них некая нотка, заставлявшая внимательно отнестись к предупреждению.

Антон Павлович машинально кивнул.

Петя же принялся выбираться из кресла. Он так торопился, что позабыл спросить о том, а как, собственно, с пришельцем связаться.