Стрижи на рекой

– И правильно делаешь, – раздался голос Павла, который, не отрываясь от записей, прокомментировал речь друга, – вот я напротив, знаю немало женщин, ради которых мужчины готовы расстаться со своей свободой.

– И, наверное, одна из них твоя мать, – на Павла внимательно посмотрели глаза майора.

– Да, Илья Григорьевич, это моя мать, – Павел перестал писать, он напряженно смотрел на собеседника. – Я помню ее очень хорошо, тогда мне было уже семь лет. Когда я ее вспоминаю, на меня накатывает волна нежности. Мои отец и мать очень любили друг друга. А еще Татьяна, вырастившая меня, ее дочь Наденька, тетя Дуся и, конечно, Вероника. Эти женщины, все по-разному, но освещали мою жизнь.

– Прости, Павел, но в астраханском приюте мне такие женщины не встречались.

– Знаешь, Ринат, если все же ты остался жив, если сумел сохранить в себе достоинство человека, у которого есть идеалы, значит, и в том детском доме была хоть одна женщина, которая поддерживала в твоем сердце любовь к жизни, – негромко сказал Семенов.

– Да, сами знаете, что позже я встретил такую женщину.

Семенов уснул, скоро засопел и Ринат. Наконец разделся и лег Павел. Он долго лежал с открытыми глазами, еще раз переживая все ощущения, которые испытал при написании письма. Как хорошо, что в его жизни присутствует эта девочка, Вероника… Он заснул перед самым рассветом.

Они проснулись под пронзительные оглушающие звуки разрывающихся бомб. Состав как раз проходил лесной участок, и немедленно остановился. Пассажиры в панике выпрыгивали из вагонов и бежали в лес. Небо было черным от огромного количества вражеских самолетов. Некоторые стали пикировать и сбрасывать бомбы над остановившимся поездом.

Семенов с первых же секунд сориентировался в происходящем.

– Быстро одеться, собрать вещи и уходить в лес. Сомнений нет, это война.

Группа четко выполнила приказ и покинула поезд. Вокруг вздыбливалась земля, пронзительно кричали матери, потерявшие детей, горели вагоны. Раненые пытались из последних сил ползти к спасительному лесу. Обезумевшие люди забивались под вагоны, которые были главными целями немецких асов; царили неразбериха и замешательство.

Нашлись люди, которые пытались остановить мечущуюся толпу.

– Бегите в лес, в лес! – кричал офицер, отрывая от земли и толкая в сторону леса женщину с ребенком. Ему стали помогать другие пассажиры, и вскоре живые покинули полотно дороги со стоящим составом. Но бомбежка не кончалась. Казалось, наступил конец света.

Павел, Ринат и Семенов все это время помогали мечущимся людям, потом Павел стал перевязывать раненых. Для тяжелораненых уже ничего сделать было нельзя. Вскоре Семенов отозвал друзей на опушку леса.

– Павел, Ринат, уходим. Наша задача – добраться до расположения части и действовать вместе с ней. Павел, мы ничем не сможем помочь этим людям. Легкораненых они перевяжут сами, а тяжелораненые обречены. Это мирные жители, в любой войне они страдают первыми. Но чем быстрее мы встанем в строй, тем на целых трех бойцов в армии станет больше. Надо торопиться, двигаемся через лес, вперед!

Майор и курсанты нырнули в лесную чащу и пропали между деревьев. Они бежали, ориентируясь по имевшемуся у них компасу и карте. Когда выбрались из леса, увидели повсюду вражеских солдат, лишь из немногих мест была слышна очаговая перестрелка. Немцы хозяйничали в Бресте, но был слышан бой со стороны крепости.

Семенов вновь увел курсантов в лес, здесь им стали встречаться солдаты-красноармейцы, которые были злы и растеряны. Но когда сошла первая волна хаоса и неразберихи, бойцы стали организовывать сопротивление. Завязывались упорные бои, во многих частях не было старших командиров, почти кончились патроны. Бойцы сходились в рукопашной, чтобы унести с собой хоть одну вражескую жизнь. Вокруг были одни враги, было понятно, что бойцы в окружении, и что никто не придет на помощь. Дрались солдаты, не желавшие согласиться, что они ничего не стоят и ими можно пренебречь. Они отстаивали свою честь перед торжествующим и наглым врагом, уничтожая его почти голыми руками.

Дрались пограничники, отчаянно сопротивлялась Брестская крепость, дрались сотни больших и маленьких воинских формирований, просто группы солдат из разных частей. Рядом умирали их товарищи, и предать, покинуть их было немыслимо, они до конца хранили верность друг другу.

Капитан Семенов не позволял курсантам примыкать ни к одной группе, вступать в бой или просто задерживаться. Единственное, что он им разрешил, это вооружиться и заполнить рюкзаки патронами.

Они целеустремленно пробирались в район Кобрина, где должна была находиться их часть. Но в городке уже не было наших войск, немцы овладели им в первый же день. Здесь курсанты увидели колонны русских военнопленных, которых конвоировали немецкие солдаты. Их было много, лица пленных солдат ничего не выражали, только полнейшую апатию к происходящему. Впереди этих людей ждали нечеловеческие испытания. Казалось, они полны пренебрежения к самим себе. И те, кто перестал верить в себя и свои способности, в эти минуты проиграли в борьбе со смертью, смирившись с ней.