Строки, добытые в боях

Это было все-таки со мнойВ день девятый мая, в сорок пятом:Мир желанный на оси земнойУтвердил я, будучи солдатом.Пели птицы, радуга цвела,Мокрой солью заливало щеки…А земля сожженная ждала,И с нее я начал, как с опоки.Начал вновь мечты и все дела —Села, пашни, города, плотины, —Выбелив на солнце добелаГимнастерки жесткую холстину.Это было все-таки со мной.

Для труда, прогулки и парадаНе имел я лучшего нарядаИ в рабочий день, и в выходной.Кто-то за железною стенойРабским посчитал мое терпенье.Что ему сказать? Его с коленейВ сорок пятом поднял я весной,Начиная мира сотворенье.Шел бетон, вставали корпуса,Реки переламывали спины,Домны озаряли небеса,Плуг переворачивал равнины.Это было все-таки со мной.

С неба на земные континентыЯ ступил, затмив собой легенды,В форме космонавта голубой…Я иду дорогою земной,Перед солнцем не смежая веки…Все, что в мире делается мной,Остается на земле навеки.

1965

«…Сидим ужинаем в штабе Чуйкова…» (К. Симонов)

…Сидим ужинаем в штабе Чуйкова. Рейхстаг, который почему-то в последние дни боев стал для всех нас символическим центром Берлина, заняли другие войска — армия Кузнецова, но зато именно Чуйков принял капитуляцию берлинского гарнизона. Тот самый Чуйков, который в сентябре, октябре и ноябре сорок второго года оборонял Сталинград. А точнее сказать, не Сталинград, а три последних узких куска берега Волги под Сталинградом и несколько десятков домов, стоявших ближе всего к этому берегу. Видимо, сама история потрудилась над тем, чтобы капитуляция Берлина выглядела особенно символично. У Чуйкова традиция — ужинать вместе со всем своим штабом, если позволяет обстановка. Сейчас она позволяет. Сидим на окраине Берлина в мещанском особняке. Первые полчаса проходят весело, поднимают тосты за победу, за взятие Берлина, за Сталинград, а потом все как-то вдруг притихают и от ужасной усталости всех последних дней, и от странного ощущения, что завтра не воевать… Долго, каждый день, говорили: «Вот дойдем до Берлина, разгромим фашистского зверя в его логове, возьмем рейхстаг, захватим имперскую канцелярию…» Все именно так и вышло: и рейхстаг взят, и имперская канцелярия захвачена, и все мы сидим здесь, в фашистском логове, и ничего большего, чем взятый нами Берлин, взять уже нельзя, и ничья смерть уже не будет иметь такого значения, как смерть Гитлера… И это было странно и, несмотря на торжество, даже тревожно. Предстоит жить дальше, хотя самое главное было уже сделано…

(Из дневников К. Симонова)

«Его зарыли в шар земной…»

Его зарыли в шар земной.

А он был лишь солдат,Всего, друзья, солдат простойБез званий и наград.Ему, как мавзолей, земля —На миллион веков,И Млечные Пути пылятВокруг него с боков.На рыжих скатах тучи спят,Метелицы метут,Грома тяжелые гремят,Ветра разбег берут.Давным-давно окончен бой…Руками всех друзей

Положен парень в шар земной,Как будто в мавзолей…

1944

«Вот человек — он искалечен…»

Вот человек — он искалечен,В рубцах лицо. Но ты глядиИ взгляд испуганно при встречеС его лица не отводи.Он шел к победе, задыхаясь,Не думал о себе в пути,Чтобы она была такая:Взглянуть — и глаз не отвести!

1945

Мой лейтенант