Строптивые фавориты

«Два окна в покоях вашего величества станут полюсами моего полушария, в котором, пока ваше величество не решит, что я недостоин сего рая, я не упаду подобно звезде, но буду поглощен подобно пару, солнцем, каковое возносит меня к зениту. Пока ваше величество дозволяет мне говорить „я люблю вас“, как мое счастье, так и моя любовь ни с чем не сравнимы. Ежели когда-нибудь вы лишите меня сего права, вы можете отнять мою жизнь, но не поколебать мое постоянство, ибо, даже если вся доброта вашего характера внезапно обернется озлобленной ожесточенностью, каковое может случиться не по вашей воле, хотя вы являете собой великую королеву, сие не умалит мою любовь к вам».

Но соперники также не менее умело изощрялись в излиянии своих чувств, и как-то Роберту показалось, что его обходит сэр Чарльз Блаунт, барон Монтджой (1563–1606), которому Елизавета в знак отличия прислала фигурку королевы из своего золотого набора шахмат. Чарльз не преминул похвастаться этим отличием и прикрепил фигурку на золотую тесьму, которой был расшит его рукав. Эссекса вывело из себя бахвальство столь дурного тона, и он во всеуслышание воскликнул:

– Дуракам везет!

Блаунт тотчас же вызвал его на дуэль, в которой Эссекс был ранен в ляжку. Услышав об этом, королева призвала дуэлянтов к себе, выбранила их, подобно доброй бабушке, пытающейся усовестить неразумных внуков, и тем положила начало крепкой дружбе между молодыми людьми. Но возникающая временами жгучая боль в ноге не позволяла молодому человеку забыть о том, что его положение фаворита постоянно пребывает под угрозой.

Уже в 1587 году королева передала молодому Эссексу пост шталмейстера, который в течение трех десятков лет занимал его отчим. Должность шталмейстера была чрезвычайно важной, ибо это лицо было единственным человеком в Англии, которому дозволялось официально прикасаться к королеве, помогая ей сесть в седло и спуститься с лошади. Елизавета настаивала, чтобы Эссекс сопровождал ее на обожаемую ею соколиную охоту. После смерти Лестера в 1588 году молодому человеку была передана королевская монополия на сладкие вина, обеспечивавшая его доходом от налогов на эти напитки. В 1593 году он стал членом Тайного совета, рыцарем ордена Подвязки.

Служба при дворе

Впоследствии Эссекс не проявил себя ни выдающимся государственным деятелем, ни сколько-нибудь способным военным. Он был, так сказать, интеллектуальным фаворитом. Между Эссексом и королевой существовала общность духа, на уровне умственного развития они были равными. Оба с упоением вступали в интеллектуальное состязание, где каждый стремился обогнать соперника, и наслаждались этой игрой разума. Вечернее времяпрепровождение Елизаветы было довольно однообразным: сначала танцы – королева танцевала только с Эссексом – или посещение театра, а затем игра в карты до утра, в течение которой они непрерывно беседовали, пользовались игрой слов, выискивали редкостные сравнения, сочиняли эпиграммы и загадки, соревновались в красноречии. Здесь собеседники становились равными по возрасту. Подобные изнурительные посиделки выматывали придворных, но молодой фаворит поначалу безропотно переносил эту повинность.

Леттис попыталась использовать фавор сына, чтобы занять место при дворе, достойное матери любимца. Елизавета долго уклонялась от аудиенции с ней, назначая встречи, но не являясь на них. Наконец она милостиво дозволила ей вернуться в королевский дворец, но Леттис несколько поспешила отпраздновать свою победу. Как только Елизавета заметила, что та носит более роскошные платья, чем ее повелительница, она вновь отлучила ее от двора, приказав никогда не возвращаться туда вновь. Изгнанница теперь прочно обосновалась в своем поместье и, похоже, смирилась с этим, ибо в одном из писем философски заметила:

«…жизнь в деревне является наиболее подходящей для опальных особ».