Читаем СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное полностью

Что же это означает, как не то, что техника порой бывала тем возможным, до чего люди не могли дойти и что не могли использовать в полном объеме по причинам прежде всего экономическим и социальным, но также и психологическим, а порой бывала и тем потолком, в который упирались усилия людей в материальном, «техническом» отношении? В этом последнем случае стоило в один прекрасный день проломить потолок, и технический прорыв делался исходной точкой быстрого ускорения. И тем не менее движение, низвергавшее преграды, никогда не было просто внутренним развитием техники или науки самих по себе, определенно нет, во всяком случае до XIX в.

КЛЮЧЕВАЯ ПРОБЛЕМА — ИСТОЧНИКИ ЭНЕРГИИ


В ХV-ХVІІІ вв. человек располагал своей собственной мускульной силой, силой домашних животных, энергией ветра, текущей воды, дров, древесного угля и угля каменного. В целом то были разнообразные, пока еще скромные источники энергии. Прогресс, как мы, просвещенные последовавшими событиями, знаем, должен бы был ориентироваться на каменный уголь, использовавшийся в Европе c XI–XII вв., а в Китае, как заставляют считать источники, с IV тыс. до н. э. И особенно его следовало систематически использовать в виде кокса в черной металлургии. Но людям понадобится очень долгое время, чтобы разглядеть в угле нечто иное, нежели вспомогательное топливо. Да и само открытие кокса не повлекло за собою немедленного его применения7

.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПРИВОД

Человек со своими мышцами представляет отнюдь не лучший двигатель: его мощность, измеренная в лошадиных силах (подъем 75 кг на один метр за секунду), ничтожна — между тремя и четырьмя сотыми лошадиных сил против 27–57 сотых лошадиной силы у упряжной лошади 8. Форэ де Белидор утверждал в 1739 г., что для выполнения работы одной лошади требовалось семь человек

9. Другие измерения — в 1800 г. человек за день мог «вспахать 0,3–0,4 га, переворошить сено на 0,4 га луга, сжать серпом 0,2 га, намолотить примерно 100 литров хлеба»
10 — говорят о несомненно низкой производительности.

Однако при Людовике XIII рабочий день одного человека оплачивался из расчета не 1/7

а 1/2 дня работы лошади (8 и 16 су)11; такой тариф справедливо оценивал человеческий труд выше. Дело в том, что этот незначительный по мощности двигатель всегда был очень гибок. Человек располагал многочисленными орудиями, многими из них с самых отдаленных времен: молотом, топором, пилой, клещами, заступом — и элементарными приводами, использовавшими его собственную силу: буравом, воротом, блоком, журавлем, домкратом, рычагом, педалью, рукояткой, гончарным кругом. Для последних трех из этих инструментов, некогда пришедших на Запад либо из Индии, либо из Китая, Ж. Одрикур предложил удачное определение — «человеческий привод». Основанным на человеческом же приводе и самым сложным из всех был, понятно, ткацкий станок, где все было сведено к простым движениям: сначала одна нога, потом другая работали педалями, приподнимали сначала одну, потом другую половину основы, в то время как рука пробрасывала челнок с уточной нитью.

Следовательно, человек сам по себе представлял немалые возможности. У него были ловкость и гибкость: по свидетельству 1782 г., в Париже носильщик таскал на спине «грузы, от которых бы лошадь сдохла»12. П. Ж. Пуансо в «Друге земледельцев» (1806 г.) дает следующий совет, ошеломляющий, если принять во внимание позднюю дату: «Следовало бы определенно пожелать, чтобы все земли вскапывались лопатой. Эта работа была бы наверняка намного выгоднее, нежели вспашка плугом, и во многих кантонах Франции это орудие предпочитают, ибо значительная в тех местах привычка к лопате намного сокращает операцию: один человек может вскопать за 15 дней 487 [квадратных] метров земли на глубину 65 сантиметров, и одного такого вскапывания довольно. Тогда как вспашка плугом должна быть повторена четырехкратно, прежде чем можно будет сеять на твердых почвах; к тому же земля никогда не бывает так хорошо перекопана и измельчена, как после лопаты… Вы увидите, что плохая экономия — пахать плугом, когда у нас нет значительного пространства для возделывания, и это главная причина, по коей разоряются почти все мелкие фермеры… Доказано, далее, что сборы с таким способом обработанных земель втрое выше, нежели с прочих. Заступ, каковой употребляют для возделывания полей, должен быть по меньшей мере вдвое длиннее и прочнее. того, что используют при работе в огороде; последний бы… не выдержал тех усилий, какие надлежит прилагать для того, чтобы вскопать плотно слежавшуюся землю и достаточно ее размельчить»13.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное