СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Не будем относиться ко всему этому просто как к умозрению. Зачастую поденщики в деревнях обрабатывали свои клочки земли если и не заступом, то по крайней мере киркой. Это была, как говорили в XVIII в., обработка «вручную», или «пахота руками» («cultiver à bras»)¹⁴. Проблема состоит в том, как рассчитать, что получится из такого абсурдного, на китайский манер, «введения в оборот», если бы вместо того, чтобы быть исключением, оно оказалось правилом. Смогли бы тогда просуществовать и даже сложиться города Запада? И что стало бы со скотом?

Только такой человек с голыми руками неизменно встречался в Китае нового времени. В 1793 г. один путешественник отмечал: там не только человеческий труд «стоит дешевле всего, но его вовсе и не щадят всякий раз, когда есть уверенность, что он будет неплохо использован»; причем верить последней оговорке необязательно. Человек работал киркой, тянул вместо буйвола плуг, разводил по полям воду, приводил в движение «цепные насосы», для помола зерна применял почти исключительно ручные мельницы («это занятие бесчисленного множества жителей»), переносил путешественников, поднимал огромные тяжести, перетаскивал на плечах с помощью коромысла грузы, вращал жернова бумажных мельниц, тащил бечевой суда, тогда как «во многих других странах для этого используют лошадей»¹⁵. На Великом канале, идущем от Янцзы до Пекина, самый высокий из шлюзов, именовавшийся «Тяньфицзя, т. е. Царица и госпожа Неба», действовал не путем открытия и закрытия ворот. Суда перетаскивали с одного бьефа на другой с помощью воротов и «некоторого числа канатов и снастей, каковые тянут на одной и на другой стороне канала 400 или 500, а то и больше человек, смотря по весу и размеру лодки». Так что же, отец де Магальянш был прав, говоря об этой операции (трудность и опасности которой подчеркивал) как о примере китайской привычки выполнять «всякого рода механические работы с куда меньшим количеством инструмента, чем мы, и намного легче»?¹⁶. Десятилетием позже, в 1695 г., Джемелли Керери тоже станет восторгаться скоростью носильщиков, которые двигаются со своими паланкинами все время бегом, и делают это столь же быстро, как и «маленькие татарские, [т. е. монгольские], лошади»

¹⁷. В 1657 г. один иезуит построил в Шкине пожарный насос, способный выбрасывать воду «на сто ладоней вверх» и приводившийся в действие человеческой силой и ветром¹⁸. А ведь даже в

При тяге бечевой требовалось по шесть китайцев, дабы тянуть куждую из груженых драгоценными камнями лодок. Китайская картина XVIII в. Национальная библиотека, Кабинет эстампов.

Индии нории, сахарные мельницы и маслоотжимные прессы вращали с помощью тягловых животных¹⁹. Однако же вот пример противоположной крайности: картина Хокусаи показывает нам в Японии и в XIX в. зрелище почти немыслимое: сахарный тростник толкут только вручную.

Еще в 1777 г. отцы-иезуиты поясняли: «Вопрос полезности машин и рабочего скота не так-то просто разрешить, по крайней мере в странах, где земли едва хватает для прокорма жителей. Чему послужили бы машины и рабочий скот? Тому, что часть обитателей стала бы философически настроенной [sic!], т. е. абсолютно ничего не делающими для общества и перекладывающими на него груз забот об их потребностях, их благосостоянии и, что еще хуже, груз своих смехотворных и нелепых идей. Люди в наших деревнях, [это аргументируют иезуиты-миссионеры в Китае], оказавшись в некоторых уездах либо в избыточном числе, либо без работы, решаются отправиться в поисках работы в Великую Татарию, во вновь покоренные страны, где земледелие наше делает успехи…»²⁰ И по-видимому, это разумно. К тому же справедливо, что в то время для китайского земледелия была характерна мощная внутренняя и внешняя колонизация. Но как раз данный случай позволяет отметить, что земледельческий прогресс не способен был тогда сопутствовать демографическому росту, а тем более его опережать.

Нужно ли долго распространяться о труде людей в Тропической Африке или в Индии? Во время поездки Аурангзеба в Кашмир пришлось разгрузить верблюдов перед первыми же крутыми склонами Гималаев. Их сменили от 15 до 20 тыс. носильщиков — одних принудили служить, других «привлекла приманка в 10 экю за 100 фунтов груза»²¹. Расточительство, скажете вы. Другие же подумают: «Экономия, сбережение!» В 1788 г. в больнице Бисетр воду из колодца поднимали силой двенадцати лошадей, «но из соображений разумной экономии, каковая дает

Деталь изображения серебряного рудника в Кутной Горе (ок. 1490 г.).

Корзины с рудой поднимает лебедка, которую приводят в движение два человека. На этом же руднике были и большие вороты с конным приводом. Но все это еще простейшие средства. Напротив, в эпоху Агриколы, пятьюдесятью годами позднее, подъем обеспечивали огромные водяные колеса.

Вена. Архив изобразительных материалов Австрийской Национальной библиотеки.