Читаем Струны памяти полностью

Мы, пацаны, случалось, лазали во двор, где стояла изба, до поздней ночи сидели на крыльце, толкуя о своих нехитрых делах. И так продолжалось бы, наверно, долго, лучшего места не найти во всей деревне: тихо здесь и спокойно, и никто не помешает, не оборвет разговор. Но однажды… Я до сих пор помню это происшествие и не могу найти ему объяснения. Был вечер, теплый и душный, и серое небо с белыми неяркими еще звездами висело над самой головою. Скрипел колодезь в соседнем дворе. Я сидел с краю, свесив с крыльца ноги. Пацаны оживленно переговаривались, но я не слушал их, вспоминал тот день, когда хоронили бабку Марью. Пришли все больше старики да старухи, а еще председатель колхоза. Положили бабку Марью в серый невысокий гроб, отвезли на кладбище, а потом посидели в избе, поплакали и — разошлись… Все было привычно, и оттого на сердце появилась обида, но не та, обычная, — другая, сильная и горькая, от которой мне и теперь не уйти никуда. Вот и тогда шевельнулась во мне эта обида, и я хотел спросить у пацанов, отчего же умирает человек, и правду ли говорят, что он уже никогда не встанет?.. и не успел спросить. Я точно помню, что не успел, хотя и услышал в ответ: «Правду, сыночек, говорят. Святую правду…» А потом я увидел бабку Марью. Я узнал ее сразу. «Подвинься, — сказала она. — Хочу посидеть с тобою». Я побледнел, но сделал, как она велела. Я еще не до конца понял, что происходит. Я был будто во сне. И я увидел ее, худую, хрупкую, строгую. От нее веяло холодом. Стало страшно. Она, кажется, догадалась об этом, сказала: «А ты не бойся, дело житейское… И мои сыночки не боялись мертвых. Я всегда говорила им: «Бойтесь плохих людей. Зачем же бояться мертвых? Их жалеть надо — не бояться… — И вдруг по бледному лицу потекли слезы: — Сыночки мои, сыночки!..» — Она спустилась с крыльца, ступила на землю, пошла… И только тогда я закричал: «А-а-а!» — и, расталкивая пацанов, кинулся к воротам. А потом неделю не выходил из дому. У меня был жар…

Пацаны, конечно, не поверили мне. Они не видели того, что видел я, хотя были рядом со мной, и все же перестали ходить на заброшенное подворье. И еще долго туда никто не заглядывал бы, если бы в избе не поселился скотник Батуха. И было непонятно, отчего он не боится, и я бы хотел познакомиться с ним, но что-то удерживало меня.

С годами многое позабылось, и не все от того происшествия осталось в памяти, а только к скотнику Батухе у меня появилось странное чувство близости. Вот-вот, странное… Мне не хотелось ни встречаться с ним, ни говорить, а лишь изредка видеть его и знать, что он живет в избе бабки Марьи и, быть может, как и я, видел ее, неутешную, и слышал ее голос… И то, что даже после этого он не съезжает со двора, было приятно, росло уважение к этому человеку. Но была и опаска, и я порою думал: «А не знается ли он с нечистой силой и оттого ничего не боится?.. Не зря же лицо у него хмурое, и он никогда не улыбается».

Иной раз скотник Батуха замечал, что я гляжу на него, и останавливался, и подзывал к себе, но я смущался и убегал… И это продолжалось до тех пор, пока подле нашего дома не остановилась черная легковая машина и из нее не вылез высокого роста, с квадратиком темных усов под носом, бритый наголо мужчина. Что-то в нем было от легендарного Котовского, и я невольно зажмурился, глядя на него сквозь оконное стекло: а вдруг да Котовский не погиб вовсе, а только уезжал на время и теперь объявился в нашей деревне?.. Я, конечно, знал, что это не так, а все же подозвал к окошку отца, сказал: «Сам Котовский…» Отец рассмеялся: «Какой же это Котовский? Это твой дядя… дядя Миша…» — и тут же вышел из дому.

Дядю я еще не видел, но был наслышан о нем. Ученый человек, говорили, почти все умеет, и даже новую породу коров вывел, красивые, крупные, и помногу молока дают…

Весело было в тот вечер в нашем доме, сестра с дядиных колен не слезала и все щебетала что-то… А я смотрел на дядю Мишу и думал: «Ну, чего он такого нашел в науке?.. Ему впору с плугом управляться, а еще лучше служить в кавалерии. То и было бы дело: ходил бы в моих родственниках человек не хуже самого Котовского. Далась ему эта наука!..»

Я пошел спать и уж разделся и лег в постель, когда в комнате появился отец, склонился над кроватью, сказал:

— Не хочешь сходить с нами к скотнику Батухе? Дяде Мише вдруг вздумалось. В колхозном стаде есть коровы из той породы, которую он вывел. Ну, хотя бы эта самая… ну, как ее?.. Красотка…

— Красотка?! — воскликнул я, спрыгивая с кровати. — А знаешь ли ты, что она самая злая и все время обижает Машку?

Отец не ответил, пожал плечами, а я подумал о скотнике Батухе, захотелось увидеть его. Быстро оделся и следом за отцом и дядей Мишей вышел из дому. Но стоило оказаться на ночной пустынной улице, как стало скучно.

А у скотника Батухи и дверь не заперта, сам он сидит у печи и, наклонившись, гладит собаку, которая дремлет у его ног.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Белые одежды
Белые одежды

Остросюжетное произведение, основанное на документальном повествовании о противоборстве в советской науке 1940–1950-х годов истинных ученых-генетиков с невежественными конъюнктурщиками — сторонниками «академика-агронома» Т. Д. Лысенко, уверявшего, что при должном уходе из ржи может вырасти пшеница; о том, как первые в атмосфере полного господства вторых и с неожиданной поддержкой отдельных представителей разных социальных слоев продолжают тайком свои опыты, надев вынужденную личину конформизма и тем самым объяснив феномен тотального лицемерия, «двойного» бытия людей советского социума.За этот роман в 1988 году писатель был удостоен Государственной премии СССР.

Владимир Дмитриевич Дудинцев , Джеймс Брэнч Кейбелл , Дэвид Кудлер

Фантастика / Проза / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фэнтези
Вишневый омут
Вишневый омут

В книгу выдающегося русского писателя, лауреата Государственных премий, Героя Социалистического Труда Михаила Николаевича Алексеева (1918–2007) вошли роман «Вишневый омут» и повесть «Хлеб — имя существительное». Это — своеобразная художественная летопись судеб русского крестьянства на протяжении целого столетия: 1870–1970-е годы. Драматические судьбы героев переплетаются с социально-политическими потрясениями эпохи: Первой мировой войной, революцией, коллективизацией, Великой Отечественной, возрождением страны в послевоенный период… Не могут не тронуть душу читателя прекрасные женские образы — Фрося-вишенка из «Вишневого омута» и Журавушка из повести «Хлеб — имя существительное». Эти произведения неоднократно экранизировались и пользовались заслуженным успехом у зрителей.

Михаил Николаевич Алексеев

Советская классическая проза
Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия