Сцены из жизни провинциала: Отрочество. Молодость. Летнее время

Он не может понять, почему столь многие из окружающих его людей не любят Англию. Англия – это Дюнкерк и «Битва за Британию». Англия исполняет свой долг и принимает свою участь спокойно, без суеты. Англия – это юноша в Ютландском сражении, который стоял у своей пушки, и палуба горела под ним. Англия – это сэр Ланселот Озерный, и Ричард Львиное Сердце, и Робин Гуд с его длинным луком и костюмом из зеленого линкольнского сукна. А что могут предложить хотя бы сравнимого африкандеры? Дирки Юса, который скакал на коне, пока тот не пал? Пита Ретифа, одураченного зулусами? А после фуртреккеры отомстили, перестреляв тысячи зулусов, у которых и ружей-то не было, и возгордились этим.

В Вустере имеется англиканская церковь, а при ней священник с седыми волосами и трубкой, который еще и возглавляет отряд скаутов и которого английские мальчики из его класса – настоящие англичане с английскими фамилиями и домами в старой, зеленой части города – фамильярно называют «падре». Когда англичанин говорит вот так, он замолкает. Есть английский язык, которым он хорошо владеет. Есть Англия и все, за что стоит Англия, которой он верен, так он считает. Но ведь ясно же, что этого мало для того, чтобы тебя признали настоящим англичанином: необходимо еще пройти испытания, которые он наверняка провалит.

Глава шестнадцатая

Родители о чем-то договариваются по телефону, о чем именно, он не знает, но на душе у него становится тревожно. Не нравится ему довольная, себе на уме улыбка матери, улыбка, означающая, что она приняла за него какое-то решение.

Это их последние дни в Вустере. И они же лучшие дни учебного года: экзамены сданы, и делать в школе нечего – разве что помогать учителю оценки в табели выставлять.

Мистер Гувс зачитывает перечни оценок, ученики складывают их, предмет за предметом, затем подсчитывают проценты, торопливо, каждому хочется первым поднять руку. Игра состоит в том, чтобы догадаться, кому какие оценки принадлежат. Свои он обычно узнает без труда – последовательность чисел, возрастающих до девяноста и ста с чем-то по арифметике и спадающая до семидесяти по истории и географии.

В истории и географии он не очень успешен потому, что терпеть не может заучивать что-нибудь наизусть – настолько, что откладывает подготовку к экзаменам по этим предметам до последнего: до последней ночи, а то и утра. Даже сам облик учебника истории – жесткая, шоколадного цвета обложка, длинные и скучные списки причин того и этого (причины Наполеоновских войн, причины «Великого трека») – и тот ему ненавистен. Авторы учебника – Тальярд и Схуман. Тальярд представляется ему сухим и тощим, Схуман – полнотелым, лысеющим и очкастым; они сидят один против другого за столом где-то в Парле, раздраженно черкают страницу за страницей и передают их друг другу. По какой причине эти двое написали свою книгу по-английски, он и вообразить не может – разве что хотели показать детям Engelse почем фунт лиха.

И география ничем не лучше – списки городов, списки рек, списки производимых продуктов. Когда его просят перечислить продукты, производимые той или иной страной, он всегда заканчивает их перечисление кожами и шкурами и надеется попасть в точку. Разница между кожами и шкурами ему неизвестна, как, собственно, и кому-либо другому.

Что до всех прочих экзаменов, нельзя сказать, что он радостно предвкушает их, но, когда приходит время, сдает с охотой. По части сдачи экзаменов он силен – не будь их, он мало чем отличался бы от других мальчиков. Экзамены приводят его в состояние пьянящего, знобящего волнения, в котором он начинает писать быстро и уверенно. Само состояние ему не нравится, а вот знание, что оно дремлет в нем, ожидая лишь повода, чтобы включиться, действует на него успокоительно.

Иногда ему удается воспроизвести это состояние, его запах и вкус, ударяя камнем о камень и вдыхая дымок: порох, железо, жар, размеренное биение в венах.

Тайна телефонного звонка и улыбки матери раскрывается на утренней перемене, когда мистер Гувс велит ему задержаться в классе. В облике мистера Гувса проступает нечто фальшивое – дружелюбие, которому он не доверяет.