Сцены любви

– Убирайся к черту! Помогите! Грабят! Тяжелая рука ударила Шрива в грудь. Он покачнулся и упал. Не успел он еще и подняться, как телега тронулась.

– Подожди! Укажи мне хотя бы верное направление. – Шрив начал шарить рукой вокруг себя, пытаясь найти какую-то опору в кромешной тьме. – Ради всего святого. – Его голос сорвался до отчаянного крика. – Подожди!

Он бросился вслед за телегой. Ему удалось ухватиться руками за ее край, но она продолжала неумолимо двигаться вперед, и, споткнувшись, Шрив упал лицом вниз.

– Подожди! Стой! Ради Бога! – Он с трудом поднялся на ноги.

Телега не остановилась; стук ее колес все удалялся, пока окончательно не смолк вдали. Еще до того, как она скрылась, Шрив уловил звуки, которые свидетельствовали о том, что он находился вовсе не в городе. А отсутствие знакомых звуков, честно сказать, вызвало у него панику. Не было слышно ни грохота экипажей, ни стука железных подков по булыжной мостовой, ни шагов прохожих. Только писк москитов у самого его уха. Слабой рукой он отмахнулся от них. Куда его привезли?

Он поднял голову к небу. Он не мог видеть солнца, хотя по его жарким лучам, обжигавшим ему лицо, он точно знал, что оно находится у него над головой. Москиты продолжали пищать и садиться ему на щеки. Шрив был одинок и совершенно беспомощен.

– Помогите! Помогите! Socorro! Socorro! – Слова, произнесенные во всю силу его легких, канули в пустоту. Здесь не было стен, от которых мог отразиться звук. Тренированный слух актера не уловил ничего, хотя Шрив поворачивался во все стороны и прислушивался.

Он похолодел. Слепой страх сжал его сердце с такой силой, что он лишился способности соображать. Бежать! Найти кого-нибудь! Что-нибудь! Бежать вперед!

Он уже почти решился на это. Почти. Но что, если он налетит на какую-нибудь скалу? Что, если он упадет в реку? А если ему встретятся дикие звери?..

Пот струился у него со лба прямо на глаза – его бесполезные глаза. Он заставил себя расслабить мышцы. Он не может бежать. Он не побежит. Он должен постоять и спокойно оценить ситуацию. Он должен заставить себя подумать.

Усилием воли он сделал несколько глубоких вдохов. Кровь перестала стучать у него в висках. Пульс стал менее частым. Он прижал руки к щекам, чтобы защитить свое лицо от москитов.

Какое-то время его мысли были беспорядочными и неясными. Его просто бессовестно надули. Он оказался полным дураком. Как он не заподозрил предательства в борделе! Селестина, Конча и все остальные в «Белой кобыле», вероятно, гордились своей находчивостью и тем, что избавились от него без особых хлопот, да еще и с выгодой для себя.

Время! Сколько прошло времени?

Борясь с москитами, он ругал себя за глупость. Они просто смеялись над ним, когда он благодарил их за доброту и отзывчивость. Как деревенский дурачок, он сидел на телеге, глупо улыбаясь, а возница тем временем вывез его за город и бросил. А он даже не следил ни за тем, каким путем они ехали, ни за временем.

Он ощупал свой пояс. Часы исчезли. Он выругался. Эти дорогие золотые часы подарила ему Миранда. Проклятый вор забрал их первыми.

Конечно, теперь они уже были бесполезными для него. У него сразу же сильно забилось сердце. Страх вызвал новый приток адреналина в крови. Шрив прибег к старому театральному приему: сжал руки перед грудью и нажал на нее. Одновременно делая глубокие вдохи, он сдавливал диафрагму, заставляя мышцы расслабиться, и таким образом отгонял страх.

В конце концов это принесло свою пользу. Он напомнил себе, что бесполезно сожалеть о том, чего он все равно не мог изменить. Он должен сосредоточить всю свою энергию, все чувства на одном: как вернуться в город.

Он попытался вспомнить их поездку. Несколько секунд ничего не приходило ему на память. Он вспомнил лишь, как сидел, свесив ноги с телеги, и солнце жгло ему голову.

Солнце. Оно светило в его правую или левую щеку, прямо в лицо или в затылок? Он стал вспоминать. Телега несколько раз поворачивала, но сначала солнце светило ему в затылок.

Значит, его увезли на запад от города.

Он поздравил себя, будто решил самую важную проблему в жизни. Потом он решил, что делать дальше. Если его увезли на запад, то он должен идти на восток, так, чтобы солнце светило ему в лицо. Если учесть, что сейчас солнце стояло у него над головой, ему надо идти по солнцу, которое скоро начнет садиться на западе.

Он прижал руки к голове, чувствуя себя полным идиотом. Но боль превращала простые рассуждения в гениальные достижения. Ему надо это запомнить. В следующий раз, когда он будет играть главную роль, он учтет и этот жизненный опыт, что придаст новые краски его игре.

Он отбросил мысль о том, что ему, возможно, никогда больше не придется играть, и продолжал вспоминать. Он схватился за край телеги, когда она начала отъезжать, и упал в колею за ней. Он стал ощупывать землю ногой, но его башмаки были слишком толстыми. Наклонившись, он потрогал землю руками. Его пальцы дрожали, когда он наконец нашел колею, оставленную колесами телеги.