Читаем Студенческие годы. Том 2 полностью

А ты так больше не шути,

Ведь помни, кто-то смотрит сзади…

ПОСВЯЩЁННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Посвящается

В шаге

(Посвящается Андрею Ломаеву и Андрею Кашникову)


Мы от победы в смелом шаге

Бываем все хоть иногда.

Но мы того не замечаем:

Нам страх — великая стена…


Сказать порою нужно слово,

Чтобы расставить по местам

Всё то, что в хаосе убогом

Уже осточертело нам.


Порою дело лишь одно

Мешает к «кубку» прикоснуться.

Ты правду ведаешь давно,

Но можешь только улыбнуться.


Порой поступок лишь один

Отчаянный или же отважный

Нам закрывает вид картин

Красивых прямо до мурашек.


Порою просто даже мысль

Мешает с лёгкостью ступать.

Ведь не даёт исполнить риски,

Что просчитал ты все на «пять»…


Мы от победы в смелом шаге

Бываем… Это хорошо…

Когда-то станешь ты отважным,

Жизнь превратишь свою в кино…

Вечер под гитару

(«Посвящается Андрею Ломаеву»)


Тихий вечер, вновь гитара -

Не может это надоесть.

А эти люди, их запары

Всё продолжают в душу лезть…


Для вас, людей, там лишь ловушки,

Драконы с яростным огнём.

А мне бы вечно струны слушать

И любоваться лишь дождём…


Печально: сам я не умею.

Но, может быть, наступит час -

Я эти струны одолею,

Сыграв попсу, и рок, и джаз…


Играй гитара, лейся звон.

Я этим людям не по силам.

Взлететь бы выше всех домов

Под звуки струнного мотива…


Тихий вечер… Вновь гитара…

Не нужно думать ни о чём…

Судьба нас всё равно застанет,

Ведь для того мы и живём…

Взгляд напомнит

(Посвящается Софье Корчагиной)


Когда как будто в этом сердце

Весь мир упал, сгорел дотла,

И боль уже нельзя измерить,

Ты ищешь повод — ищешь взгляд.


Тот взгляд, что в миг тебе напомнит

О всём, что держит прочно жизнь,

О том, что мир тобой наполнен,

Он знает вечный твой мотив.


Тот взгляд, что будто тоже просит

Не оставлять наедине

Его с бездушной пустотою,

Что захватила всех людей.


Тот взгляд, что сквозь свою хрусталь

На первый взгляд лишь тишиною

Затмил весь разум, но душа -

Кричит, не может быть в покое.


И этот взгляд в момент напомнит,

Что даже тьма — черта души -

Имеет смысл, вес и роли,

Она со светом держит мир…


И в ночь, когда ты весь убитый

В реале этом и во сне,

Ты вспомнишь взгляд безумно близкий,

Разбавит он плохой момент…


Я упаду, почти разбившись

О скалы душной пустоты,

Но этот взгляд, пускай без смысла,

Напомнит всё, что кроет жизнь…

Всё ещё люблю

(Посвящается Юлии Вехе)


А ветер вовсе не утих,

Все эти звезды не померкли.

И за стихом слагаю стих.

Стою за запертою дверкой.


Ещё то солнце не зашло,

Оно ведь даже не в зените.

Хоть ждать не очень хорошо,

Любовь меня собой пленила.


Ещё горят костры, пожары,

Всё поднимая в небо дым.

Степенно заживают раны,

Любовь ведь делает живым.


Ещё не разорвались струны

Всей той неистовой души.

Лишь эхом кажутся все гулы,

Меня им не остановить…


Уж всё ещё в тебя я верю

И непременно очень жду.

Я до сих пор стою под дверью,

Я до сих пор тебя люблю…

Крики в небо

(Посвящается Ксении Васюк)


Ты, быть может, уже не услышишь,

Но я всё ещё в небо кричу

Лишь в надежде, что ветер по крышам

Донесёт тебе правду мою.


Уж неважно, как мне одиноко,

И не важно, что боли в груди

Каждый день будто разною формой

Мне подносит давно этот мир.


И пускай устаю я порою

Так, что хочется вмиг умереть,

Очень важно одно — лишь тобою

Я дышу, чтобы снова лететь.


И так важно, что против течений,

Против тени твоих же обид

Проношу сквозь пространство и время

Что тебе только принадлежит.


Эта странная, сильная, тайная,

Ни от мира сего, ни от зла,

А от чистого сердца хрустального

Сила чувства любви и тепла.


Разбивает все мысли, сомнения,

Возвращая в чертоги надежд,

И, даруя опять воскрешение,

Раскрывает, как мир этот свеж…


Ты, быть может, уже не услышишь,

Но я всё ещё в небо кричу

И надеюсь, что это не лишнее,

Ведь я всё ещё так же люблю…

Крики в пустоту

Вновь обретая силу воли,

Имею наглость я дерзнуть.

И вряд ли буду кем-то понят,

Но всё же… крикну в пустоту…


Услышь меня, чтоб оглянуться

И наконец-то всё понять:

К земле прижат тяжёлой бутсой,

Хотя ты в небо мог взлетать…


Увидь меня, чтоб осознанье

Возникло в тёмной голове:

От сердца искренним признанье

Лишь раз бывает в сотню лет…


Узнай меня, мои идеи.

Мы были частью одного.

Теперь в пустыне будто бредим,

Плюём в «знакомое» лицо…


Оставь меня, понять не сможешь,

Всей этой «смысла суеты».

Никто из нас не был «прохожим»,

Паролем суть здесь ставим мы…


Услышь меня! Я твой союзник!

Я за тебя всю трачу жизнь!

А ты мои ломаешь шлюзы,

Чтоб утонул я в миг один…


Окно открыв, я громко крикнул,

Возможно, всё же в пустоту,

Но кто-то шёл, наверно, мимо,

И всё, что есть, мотал на ус…

Лезвия души

(Посвящается Юлии Вехе)


Не стоит всем бездумно верить,

Здесь каждый может много лгать,

Чтоб ветер дул в чужие двери,

Чтоб не случилось бед опять.


Нам обратить внимание стоит

Не на чужих людей слова -

На то, что сердце наше хочет,

И сделать всё совсем не так.


Мы люди — можем ошибаться,

Случайно казни совершать.

И что же может с нами статься,

Когда ты всем как будто враг?


Так не бывает, это бред,

Всегда найдутся в мире люди,

Кому дарить ты можешь свет,

Кто за спиною не осудит.


Я не пытаюсь осудить,

Связать хочу в одну те нити,

Что могут всё мне объяснить,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия