Стук

Светины ноги танцевали, сейчас она двигала ими на грани приличия, вот она открыла глаза, моргнула, посмотрела на меня, чуть улыбнулась, пожала плечами, говоря тем самым, я все сделала, и мне нечего делать вот сижу и жду звонка. В ответ я еле заметно кивнула головой, соглашаясь с ее доводами, потом посмотрела в класс, галерка перестала перешептываться.

Светлана опять закрыла глаза и снова возобновила свой танец ног, пяточки приподымались, коленки расходились, мне казалось, что я даже слышу шелест ее юбки. Посмотрела по сторонам, никто на нее не обращал внимание, она продолжала двигать своими коленками из стороны в сторону. Ее движения меня заинтриговали. Постепенно я забыла про духоту и все внимание сосредоточила на ее ножках, на то, как она танцует.

Пушок, я не отпускала ее от себя ни на шаг, и она следовал за мной по пятам, куда бы я не шла. Постепенно стала замечать, что Лариска делала все, что я просила. Она стала моим зверьком. Я была на седьмом небе. А если Пушок иногда сопротивлялся, пытался показать свои коготочки, я рыча набрасывалась на нее, но это только для видимости. Однако Лариска пугалась моей вспыльчивости и сразу сдавалась и готова делать все, что я прикажу.

Однажды я утащила ее в старую школу, в ней давно был пожар и было решено не восстанавливать здание, а построить новое. Теперь этот полуразвалившиеся скелет здания стоял на отшибе поселка, именно туда я и привела Лариску. Я знала, что хочу сделать, и от этого ожидания я буквально все тряслась. Не могла спокойно идти, схватив Пушистика за руку, я тащила ее к школе. Поднялись по уцелевшей лестнице на второй этаж и вошли в класс.

Покосившиеся окна, распоротый пол, в потолке сияла огромная дыра и куча птичьего помета. Я была удовлетворена тем, что увидела, здесь никто не бывает, и сейчас тут только я и она, мой ручной зверек.

Светлана совсем забыла, что сидит в классе, в ее белобрысой головке звучала мелодия и, следуя их тактам, она двигала коленками. В один момент она так сильно раздвинула свои ноги, что я невольно увидела ее белые трусики. Она этого не замечала, следила только за своей мелодией, а тело следовало за тактом. Ножки танцевали на носочках, коленки то расходились в стороны, то снова соединялись. Теперь я спокойно без напряжения смотрела на ее трусики, они плохо просматривались на ее белой коже, порой казалось, что они попросту отсутствуют, но одна деталь их выдавала, это влажное пятнышко посередине.

Пушистика я поставила в центре комнаты, повернулась к ней и сказала, чтобы она разделась. Лариса пожала плечами, спросила зачем, в ее голосе не было обиды, просто любопытство.

— Я так хочу, — спокойно ответила ей.

Краем глаза заметила, как у нее задрожали губки, как она заморгала и стала озираться. Страх, неуверенность, поиск выхода, но его нет, тут только я и мой зверек. Она, что-то промямлила, я даже не успела подумать, как из моей груди вырвался рык недовольства. Резко отвернулась от нее и пошла к окну.

— Не тяни, быстрей, — приказала ей.

Я слышала, как зашелестела ткань платья, вечно ходила в платье, не признавала джинсов. Она могла убежать, но не сделала этого, не по тому, что я ее догоню, а по тому, что она сама этого хотела, только еще не знала об этом. Вот такой парадокс.

— Снимай все! — не поворачиваясь к ней, скомандовала я.

Она послушно раздевалась, вот платье упало, секунда затишья. Вот снимает свой лифчик, он ей великоват, но она любит кружева и поэтому предпочитала именно этот, хотя выглядела в нем глупо. Опять секундная передышка, шуршание, щелчок резинки, она сняла трусики. Модница, полупрозрачные трусики и те все в кружевах. Пушистик расстегнула пряжки на сандалиях, она бережно к ним относилась, всегда так снимала, а потом аккуратно ставила вместе, носок к носку, пяточка к пяточку.

Светлана продолжала танцевать, коленки смыкались, расходились в стороны. Если бы она была в классе одна, то обязательно задрала бы юбку вверх. Почему я так решила? Не знаю, но она бы точно так поступила.

Много лет прошло с того момента как я повстречала Пушистика. Кажется, прошла вся жизнь, а иногда наоборот, кажется, что это было вчера. Только вчера с ней смеялись, только вчера вместе купались, только вчера она хныкала, когда я ее ласкала, только вчера целовала ее чуть прохладные губки. Пушистик, где ты сейчас? Она уехала так внезапно, ее отец приехал, а утром ее уже не было. В душе стало пусто, даже плакала тайком, не могла смириться.

Я вышла замуж, родила детей, шесть лет просидела дома и когда вышла на работу, просто парила. Так много хотелось рассказать, что, наверное, на работе меня прозвали трещоткой. Учеба, работа, карьера, опять дом, снова работа и училище. Все крутится вокруг меня, но я этого не замечаю, все надоело, буквально все.