Ступая следом пепла

Силой Воли Кенджи представил себе темное облако — точь-в-точь такое же, что ранее сотворил старик, — прямо вокруг чародея. И у него получилось! В тот же миг громыхнула молния, на землю полетели тяжелые капли — и казалось, это именно они окрасили воздух в цвет вороного крыла. Колдун, которого застали врасплох подобным приемом, вскрикнул от неожиданности. И голос его прозвучал на удивление звонко. Потеряв концентрацию, маг ослабил контроль над элементалями. Один из них пронесся мимо Кенджи, врезавшись прямо в стену и без того кривого домика, а второй бестолково размахивал руками вокруг себя, точно пытаясь развеять мрак.

Кенджи не стал дожидаться, пока противник придет в себя и снова захватит власть над своими творениями, чтобы продолжить бой. С легкостью обогнув оставшегося на ногах элементаля, пока другой барахтался в деревянных обломках, Кенджи на ходу поднял с земли меч и по памяти ринулся прямо к колдуну.

Через мгновение впереди замаячил неясный силуэт. Услышав тяжелое дыхание Кенджи, маг резко повернул голову и вскинул руку. Твердь под ногами Кенджи разверзлась. Но он, будучи наготове, ушел в сторону, рванул вперед, преодолев оставшиеся несколько шагов почти что прыжками, и сделал выпад.

Еще некоторое время чародей смотрел на лезвие меча, пронзившего его почти насквозь, словно не веря в собственную смерть, а потом медленно осел на землю. Элементали, потеряв хозяина, тут же рассыпались на мелкие кусочки. Кенджи вытащил клинок и устало утер со лба пот, смешанный с его же кровью. Через несколько мгновений тьма понемногу рассеялась, он кинул взгляд на поверженного противника… и замер.

Прямо у его ног лежала девушка, с головы которой упал капюшон, обнажив бледное лицо и копну непослушных волос. Совсем еще юная, наверное, даже младше Кенджи: высокие скулы, длинноватый нос, нарисованные углем брови, поплывшие под дождем. Глядя прямо ему в глаза, она беззвучно зашевелила губами, будто пытаясь что-то сказать. Но потом лишь испустила последний вздох, взгляд ее потускнел, а на подбородок стекла тонкая струйка крови.

Из рассказов Кин и пыльных талмудов в ее библиотеке Кенджи успел узнать, что для по-настоящему могущественного волшебства одних знаний мало. К ним должна прилагаться воистину железная Воля. Тем более если чародей решил выбрать путь призывателя. Ведь одно дело — сконцентрировать стихию в один мощный удар, и совсем другое — поддерживать контроль над элементалем в течение длительного времени, управляя им, словно марионеткой. Чтобы достичь подобного мастерства в столь юном возрасте, девушка должна была упражняться с самого раннего детства под присмотром лучших учителей. И это значит, у ее семьи было достаточно денег и связей, чтобы позволить себе подобную роскошь. Кенджи только что убил не бандита или бродягу, а представительницу одного из Домов.

Судя по всему, смерть могучего союзника окончательно подорвала дух оставшихся в живых врагов. Продолжая огрызаться на Макото и Шу, которые сами едва не валились с ног от усталости, они бросились к лошадям — и через мгновение уже мчались прочь из деревни. Макото выхватил пистоль — раздался грохот выстрела, один из негодяев покачнулся в седле, но удержался. Вскоре они скрылись за частоколом, тогда как Макото, Шу и ловко спустившийся на землю Рю подошли к Кенджи. Первые два выглядели неважно, с ног до головы вымазанные грязью и кровью. А вот старик, напротив, вел себя так, словно они только что вернулись с послеобеденной прогулки.

— Ну и ну, — присвистнул Макото и взлохматил взмокшие от пота и дождя волосы. — Нас чуть не прибила какая-то девица! И, похоже, знатная. Интересно, что она забыла с этими подонками.

— Знаешь ее? — спросил Кенджи.

— Даже если когда и видел, то не вспомню, — покачал головой Макото, а потом склонился над телом, уперев руки в колени. — Но ты взгляни на руки. Ни одной мозоли, ногти аккуратные, а на пальцах следы от колец. Самое тяжелое, что она держала в своей жизни, — кисть для письма или веер.

— Как могла девушка из благородной семьи спутаться с подобным отребьем? — протянул Шу, баюкая левую руку. Выглядела она преотвратно: и без того огромный кулак распух и стал почти вдвое больше, чем прежде, а лиловые раздувшиеся костяшки напоминали перезрелые сливы.

Правда, ответа на повисший в воздухе вопрос он так и не услышал. За их спинами раздался тихий стон. Оглянувшись, Кенджи увидел, что один из лежавших на земле мужчин все еще жив. Но, скорее всего, мучиться ему оставалось недолго. Его свернутый нос лежал на щеке, на животе зияла рваная рана, а при каждом выдохе изо рта вырывался тихий свист. Но глаза его горели злобой, а едва Кенджи подошел поближе, как воин чуть дернулся, словно бы желая ударить его.

— Смотрите-ка, — Макото сплюнул на землю, — один из этих псов еще скулит. Как думаете, отправить его к дружкам или пусть трепыхается, пока не подохнет?

— Отец твой — пес, — прошипел мужчина и зашелся в кашле, орошая землю алыми каплями. — Во всяком случае, воняет от него не лучше.