Ступени в вечность

— Да брось! — совсем уж миролюбиво протянул мучитель Маритхи, ослабив хватку, и девушка бессильной сползла на холодный камень. — Ни один Ведатель ее сейчас не услышит. А нас с тобой Раванга не видал никогда, ни тебя, ни меня. Нитей наших не знает — стало быть, не знает, что и где искать.

— А про этого что же промолчал? — Корка кивнул в сторону Самаха, что слабо дергался в руках людей неизвестного «устроителя» Корки. — Его и на запорах с ней видали, сам сказал.

— Его — наверняка, — небрежно кинул Такхур. — Он же теперешний ее хранитель. Потому и вывел. А Раванга как раз сегодня к ней наведывался. При нем, стало быть.

— Так чего ты его сюда притащил? Какие узлы плести? — рявкнул Корка.

— Э нет! — Самах тоже отважился вступить в разговор, хотя по голосу слышно было — ему не по себе. — Не пойдет так! Я больше него рисковал! Меня, если, что, первого искать начнут. Так что половина золота — моя! И кончен разговор!

— Заткнись, дурак!

Но Такхур опоздал.

— Тебя первого, говоришь?

Корка едва шевельнул рукою, и Самах тут же захрипел, хватаясь за горло. Маритха не могла оторваться от его бессильно дергавшегося тела и выпученных глаз. Наконец Самах обмяк и тяжело осел. Люди Корки даже не потрудились оттащить его в сторону. Один из них проворно смотал длинную цепь с веревкой, вроде той, что была при Самахе, когда они покинули жилище Покровителя. Однако не спрятал, тут же рядом бросил, прямо на тело.

— Что скажешь? — лениво протянул Корка, поглядывая на Такхура, все еще сжимавшего руку девушки.

— Что… Спасибо, Корка. От лишней работенки избавил.

— Может, тебя заодно избавить от работенки золото считать? А, Такхур?

— Прикуси свой поганый язык, — Такхур начал злиться, — а то у тебя появится работенка хозяина своего задабривать, чтоб понапрасну не сгинуть. Да не знаю, удастся ли: нрав у него, говорят, не в меру крут. Я ведь что — сегодня в Табале, а завтра далеко отсюда. А вот тебе… Хватит, — резко оборвал он сам себя. — Случись что со мной — и Раванга тут же укажет Покровителю, где сейчас эта баба. Хочешь, Корка? Так что трижды подумай до того, как громил своих на меня натравливать.

Маритха затравленно озиралась. Их уже окружили со всех сторон, и Такхур еще крепче прижал ее к себе. В затылок, у основания шеи, впилось что-то жутко острое, наполняя ее тоскливым холодом. В храбрости ее мучителю отказать было нельзя, но как бы там у них ни вышло, а отправляться навстречу Бессмертным без Маритхи намеренья у него не было.

Корка легко качнул головой, люди его застыли.

— Что значит — случись что? — подозрительно спросил он. — Кто тебя тут услышит?

— Кому надо, тот не пропустит, — загадочно бросил Такхур. — Ты что ж себе думаешь: средство против Ведателей всяких у меня имеется, а обратного слова к нему нету? Есть, ещё как, не сомневайся!

— Так это слово такое? — жадно подался вперед Корка. — Чтобы от глаз и ушей Ведателя скрыло? — Сомнение брало верх, и он недоверчиво протянул: — Не надевай мне мешок на голову, Такхур, всем ведомо — от них не укрыться.

Но даже Маритхе сквозь испуг и мольбы, обращенные к Бессмертным, ибо на Равангу уже надежды не было, стало ясно: Корка ждал чуда. Она, признаться, тоже прислушивалась со вниманием. Где это слыхано, чтобы Ведателя обвести, да еще такого, как Великий Раванга?

Такхур сплюнул у нее за спиною. Раз пришлось проговориться, значит, теперь и делиться придется. Для устроителя тайное слово, скрывающее от Ведателей, верно, было куда привлекательнее, чем какая-то девка непонятной ценности. За которую, еще неизвестно, отвалят что-нибудь или нет, а шкуру хорошенько могут попортить.

— Это тебе не укрыться, — проворчал хранитель, отпуская Маритху. Теперь держать ее не было надобности. — А я не зря по Той Стороне столько оттаскался. Не так просто.

Снова воцарилось молчание. Потрескивали факелы, Маритха постанывала сквозь стиснутые зубы, стараясь ничем о себе не напоминать. Вдруг про нее забудут за новой надобностью… Здоровой рукой она поддерживала изувеченную. Плечом даже пошевелить было страшно, оно все наливалось и наливалось пронизывающей болью. Будет ли тому конец? Не выдержав, она всхлипнула.

— Заткнись! — прикрикнул на нее Корка. — Ну?! — обратился уже к Такхуру.

— Чего ну?

— Ты из меня дурака-то не делай, — мягко посоветовал устроитель. — Коли начал, коль уже проговорился — так делись.

— Захочу — продам. — Такхур, похоже, ничуть не потерялся. — Если из нас один тут дурак, то речь не про меня. Не боюсь я смерти. Уж не раз заглядывал. А вот у тебя поджилки все трясутся, как подумаешь, что хозяин сотворит… вот только узнает, как ты горло его под нож подсунул. Знаешь ведь законы? Кто против Ведателей злоумышляет, тот против Бессмертных встает.

— Никто не умышлял против Храма, — скрипнул зубами Корка.