Суассонская девка (СИ)

- Заплати. - Не глядя назад, бросил слугам хозяин жизни.

Поппея негромко что то сказала своему новому хозяину, в нетерпении поводившему жирными плечами, и тот обратил свой господский взгляд на мою скромную персону

. Смысла сказанного, я, усвоивший за день только несколько самых распространенных рыночных слов, не уловил. Однако олигарх и не собирался разговаривать со мной.

- Сколько? - Задал он тот же вопрос работорговцу, показывая теперь уже на меня.

- Один солид, патриций! - Отвлекся тот на миг от пересчета денег.

- Дорого! - Недовольно бросил достойный муж под хохот своих прихлебателей, вызвав злорадную усмешку новоприобретенной наложницы.

Однако чувством юмора был не обижен и торгаш.

- Один солид с меня, патриций! - на радостях спихнул залежалый товар счастливый продавец,

расхохотавшись в свою очередь, олигарх отправился дальше по рынку, а Поппею и меня отвели к повозке в соседнем переулке и повезли в хозяйское имение. По прибытии на место ее отправили в господский дом, а меня закрыли в покосившемся дощатом пристрое к хлеву, в котором на соломенной подстилке ночевали рабы.

На следующее утро нас - меня и девять моих собратьев по облагораживающему труду - отправили на лесоповал. На усадьбе совсем недавно был пожар, как выяснилось позже результат набега соседних, менее цивилизованных гоблинов. Даже господский дом был временно покрыт соломой, а хозяйственные постройки частью выгорели полностью. Для ремонта и восстановления был нужен материал, и в километре от усадьбы наша бригада, вооруженная пилами и топорами, валила деревья и разделывала их на столбы. Меня в первый день определили сучкорубом, и я, помня о работе, которая не может убежать в лес, мерно размахивал топором, насаженным на нелепую прямую палку, моментально ссадившую мне кожу на ладонях. Отделяя сучья и вершинки от стволов, я время от времени оглядывался на единственного надсмотрщика, не имевшего другого инструмента, кроме плети. Вызывало удивление, почему десять здоровых мужиков с топорами не спешат избавиться от этой сомнительной преграды к свободе, и разбежаться, куда душа пожелает.