Субъект. Часть третья

И тут меня осенило. Я ведь могу это использовать! Еще в водоеме мне приходила мысль попробовать стать невидимым. Тогда я колдовал над магнитным полем вокруг себя, не отрывая взгляда от водной глади. По идее, это был единственный мне доступный способ косвенно повлиять на солнечный свет. Воздух вокруг меня неслышно дребезжал и потрескивал, но отражение, к моему великому разочарованию, никуда не девалось.

Но ведь, если так подумать, невидимым я хотел становиться только для тех, чье восприятие имело смысл и несло за собой последствия. А значит, необязательно было экспериментировать со светом! Куда проще было вмешаться в мозг того, кто на тебя смотрит. Конечно, ровно до тех пор, пока не подам звук и не шевельнусь или не замру на виду, тем самым выдав себя очертаниями, что неизбежно натолкнут на мысль, что я являюсь человеком. Догадайся я про это раньше, то убегая из Айсберга, явно отделался бы меньшей кровью.

Чуть погодя я добрался и до вестибулярного аппарата. В нем колебалась жидкость, эндолимфа, что под воздействием гравитационных сил перетекала с места на место в зависимости от положения, которое примет голова или тело в целом, тем самым, беспрестанно осведомляя мозг о том, где было небо и земля. Это было сердцем равновесия и, как и сама физика, работало без осечек. И без него опорно-двигательный аппарат ничто. Ведь от усилий без верно избранной их точки приложения толку не было…

И в этом я убедился сам, когда слегка сместил жидкость в сторону правого уха. Тотчас мое тело рефлекторно отклонилось в противоположную сторону, левая рука невольно вцепилась в матрац, а меня самого не покидало тревожное ощущение того, что мой домик опасно накренился, а донная поверхность всех наполняющих его предметов, как оказалось, была заранее смазана суперклеем. Конечно, это было до смешного субъективно.

Когда же я сместил всю жидкость вверх, то чуть не закричал. Вжался в матрац и ведь действительно ожидал, что вот-вот сорвусь и упаду на потолок, а трейлер, удерживаемый лишь ветками, да веревкой, от моего падения дернется и рухнет в небо, как в бездонную пропасть.

Но самый непередаваемый эффект я ощутил, когда жидкость растеклась по всей внутренней выстилке вестибулярного аппарата. Такое ощущение в принципе нельзя забыть, да и воссоздать при обычных условиях. Наверное, именно так чувствовали себя частицы, что угождали в черную дыру. Абсолютно со всех сторон меня окружало притяжение, меня тянуло во все стороны сразу, и я даже не знал, какое положение принять. Я просто ждал, когда меня разорвет на части. И если бы не колышущиеся от ветерка розовые занавески, то я бы решительно отказался бы даже просто предполагать, где пол и с какой стороны на самом деле светило солнце.

Вернув эндолимфу во власть обычной гравитации, я обнаружил себя валяющимся под газовой плитой, а мои ноги подпирал краешек столешницы. Встав на ноги и окинув взглядом перевернутый матрац и разбросанную по всему полу утварь, я неожиданно расхохотался. Вот это да… Это определенно следует занести в арсенал моих фокусов над людьми. Настроение подскочило.

Кстати, настроение… Я нерешительно ощупал вниманием свое прилежащее ядро. В тот раз я деполяризовал его своему другу и тот испытал гремучую смесь эмоций и неизгладимых впечатлений. Должно быть… это будет весьма и весьма занятно… Нет!

Я одернул себя. То ли навязываемое с самого детства отторжение всего, что только было связано со психостимуляторами, то ли банальный страх перед неизвестным… Но что-то будто предостерегло меня… Интуитивно я осознавал, что это ядро являет собой камень преткновения любых человеческих мотивов, от коллекционирования жучков до материнской любви. Только оно по-настоящему движет нами… И найдя окольный путь его стимуляции, отпадет надобность делать что-либо вообще… Все потеряет смысл… Нет, нельзя.

Твердо сглотнув, я мановением руки прибрал разбросанные вещи.

* * *

Откинувшись спиной на травяной холм, я лежал на берегу речки и лениво играл с форелью. Та всплывала брюхом оттого, что в полукружных каналах ее крохотного мозга гель равновесия стекался вверх. Рыба сходила с ума, плеща хвостом на поверхности, летели мелкие брызги, некоторые из них мне прямо в лицо, но что-то всякий раз заставляло их остановиться и опадать на траву мне в ноги.

А ведь ее можно обжарить, – мелькнуло в моей голове, – а то все грибы, да грибы… Рыба перестала биться и умиротворенно забылась в вечном сне. Проплыв по воздуху, она шмякнулась мне под руку. Небольшой праздничный ужин в честь… скажем, в честь моих новых открытий!.. Теперь, когда я могу потряхивать горы, уже можно задумываться о встрече с Айсбергом. Вернусь к ним и потоплю к чертовой матери весь остров! Спасу людей от такого, чего им бы даже в голову и не пришло… Точнее, как раз таки бы и пришло, ведь в этом и была вся грандиозная задумка Айсберга – внедрить каждому по отдельности прямиком в голову блокаду всех непростительных желаний и затей. Ментальный полицейский, что накидывает на руку браслет прежде, чем в ней проклюнется хоть малейшее злонамерение.