Суд да дело. Судебные процессы прошлого

В конце апреля 1891-го по старому стилю русско-греческая делегация прибыла в бывшую столицу Японии Киото. 29 апреля состоялась поездка в расположенный неподалеку на живописном озерном берегу городок Оцу. Там Николай и его спутники покатались на лодках, позавтракали с губернатором и во втором часу дня двинулись в обратный путь. Ввиду того, что узкие улочки не позволяли проехать конным экипажам, путешественники передвигались на рикшах. По пути следования их, как и везде, приветствовали толпы людей, за которыми внимательно следило большое количество полицейских. Ничто не предвещало беды, как вдруг один из полицейских бросился на Николая и успел нанести ему два скользящих удара саблей по голове. Наследник сумел выскочить из коляски и бросился бежать. Ехавший следом принц Георг ударил нападавшего тростью, а рикши повалили его на землю. Подоспевшие полицейские скрутили уже сбитого с ног коллегу. Николай получил две неглубокие раны и две царапины. Он вел себя спокойно и в первые же минуты заявил, что произошедшее никак не повлияет на его чувства симпатии и признательности к японцам.

Преступник и его мотивы

Цуда Сандзо родился в 1855 году. Его предки были самураями и служили даймё (князьям) Ига. Революция Мэйдзи (японцы называют ее Реставрацией, так как она возвратила императорам реальную власть в стране, забрав ее у сёгунов — военачальников — рода Токугава) начала стремительное разрушение феодального устройства японского общества. Сайго Такамори, ранее один из активнейших деятелей Реставрации, поднял восстание сторонников сохранения самурайских привилегий, названное Сацумским. Эти события хорошо известны по фильму «Последний самурай», где они поданы в романтизированном виде, но в целом передают происходившее верно: правительственные войска, используя артиллерию и стрелковое оружие, взяли верх над восставшими. Сайго покончил с собой.

«Эпоха Мэйдзи» (1868–1912), называемая так по девизу правления и посмертному имени императора Муцухито — «Просвещенное правление». Это период стремительной модернизации Японии по западному образцу, характеризующийся радикальными политическими изменениями, экономическими и культурными изменениями, промышленным переворотом и экспансией в Китае и Корее.

Для 22-летнего сержанта императорской армии Цуды самураи оставались образцом для подражания. Участие в подавлении восстания Сайго Такамори омрачило его совесть. Он продолжил службу императору в полиции, но горевал по старому доброму времени, когда «японский дух» был свободен от чуждого западного влияния. Курс на сближение с европейскими державами казался этому нелюдимому человеку, педанту на службе и аскету в частной жизни, ударом по национальному самолюбию. Небывало торжественный прием, оказываемый «красноволосым», как еще недавно презрительно называли в Японии иностранцев, Цуда воспринял как оскорбление. Кроме того, на следствии он показывал, что во время посещения памятника павшим во время Сацумского восстания гости не выказали должного почтения, чему он сам был свидетелем.

Раненый Николай вернулся в Киото, где его навестил император, а затем был переправлен на корабль. Здесь состоялась его вторая встреча с Муцухито. Этот визит, предпринятый для того, чтобы загладить случившееся, был абсолютно беспрецедентным: никогда нога японского императора не ступала на палубу иностранного военного корабля, считавшуюся территорией государства, которому корабль принадлежал. В Японии в знак извинения были на несколько дней закрыты увеселительные заведения, газеты публиковали материалы с выражениями сочувствия наследнику российского престола и однозначным осуждением поступка полицейского. В родной деревне Цуды община запретила называть его именем детей; его родные превратились в изгоев. Николаю поступило более 24 тысяч соболезнований от японцев. 27-летняя Юко Хатакэяма заколола себя кинжалом в знак траура.

Независимый суд

Суд над преступником (а не внесудебная расправа, как это наверняка случилось бы при Токугаве) должен был показать, что Япония последовательно движется по пути прогресса. Однако влиятельные члены правительства, в первую очередь премьер Мацуката и министр внутренних дел Сайго, настаивали на том, что удовлетворительным решением будет только смертный приговор.