Суд герцога

- Ка... кавалер? - переспросила она. - Его выбрал ты, Тито? - голосок не слишком приятный, скорее пронзительный, лишенный эмоций, выдающий безволие, если не слабоумие его обладательницы.

- Я, детка? - Тито расхохотался. - Отнюдь! И не строй из себя саму невинность. Прочитай это письмо. Оно адресовано тебе.

Кассандра взяла из рук Тито лист бумаги, брови ее сошлись у переносицы. Медленно, с большим трудом начала разбирать почерк своего кавалера-солдата. Наконец сдалась, повернулась к Джироламо.

- Пожалуйста, прочти мне письмо. Я не сильна в грамоте, да и не разбираю почерк.

- Ба! Дай-ка его мне! - Тито вырвал письмо у сестры и прочитал его вслух.

Затем посмотрел на нее. Кассандра ответила ничего не выражающим взглядом.

- Кто этот мессер Прометей? - осведомилась она.

Тито яростно сверкнул глазами, разъяренный столь глупым вопросом.

- Зарвавшийся наглец, такой же, как и автор письма, - рявкнул он, потрясая письмом. - Но не о Прометее сейчас речь, а об этом Ферранте. Кто он для тебя?

- Для меня? Да я его знать не знаю.

- Ты видела его не единожды? Говорила с ним?

Тут вмешалась Леокадия.

- Нет, мой господин. Я за этим слежу.

- Ясно! - кивнул Тито. - Но он обращался к тебе?

- Каждый день он стремится заговорить с ней. Когда мы выходим из церкви.

Тито бросил на дуэнью сердитый взгляд, вновь повернулся к сестре.

- Этот человек пытается ухаживать за тобой, Кассандра.

Девушка хихикнула. В основании ее веера из белых страусиных перьев блестело маленькое зеркало. В него-то она и разглядывала собственное отражение.

- Ты этому очень рада? - подал голос Джироламо. В вопросе слышался сарказм, но он говорил мягче, чем брат.

Кассандра опять хихикнула, оторвалась от зеркала.

- Я очень мила. А этот господин - не слепец.

Тито невесело рассмеялся, чувствуя опасность. Такие тщеславные дуры, как их сестра, а в отношении ее он не питал никаких иллюзий, падки на мужское внимание и в своей безответственности могут зайти сколь угодно далеко. Поэтому требовалось срочно вправить ей мозги.

- Дура, неужели ты полагаешь, что этого прохиндея привлекли белоснежная кожа твоего лица и детские невинные глазки?

- А что же еще? - брови Кассандры удивленно взлетели вверх.

- Имя Дженелески и твое приданое. И ничего более.

Миловидное, глупенькое личико вспыхнуло.

- Правда? - она повернулась к Джироламо. - Так ли это? - голосок ее обиженно задрожал.

Джироламо печально вздохнул.

- Вне всякого сомнения. Мы знаем это наверняка.

Глазки Кассандры заблестели слезами.

- Благодарю вас за своевременное предупреждение, - тут они поняли, сколь она взбешена. Еще бы, уязвленное тщеславие. Кассандра встала. Теперь я знаю, что сказать, если этот человек вновь обратится ко мне. - И, помолчав, добавила: - Должна ли я написать ответ?

- Пожалуй что нет, - заметил Тито. - Молчание - лучший способ показать свое презрение. Кроме того, - он хохотнул, - твой почерк разобрать еще сложнее, чем его, и, возможно, он неправильно истолкует твои намерения.

Кассандра стукнула каблучком, развернулась и удалилась вместе с Леокадией.

Тито посмотрел на Джироламо, сел.

- Ты был на высоте, - улыбнулся последний. - И полностью убедил ее в своей правоте.

- Пустяки, - пожал плечами Тито. - Женское тщеславие - инструмент, на котором может сыграть любой дурак. Между нашей сестрой и этим Ферранте надо воздвигнуть неприступную стену, а что может быть лучше надгробного камня? И я позабочусь об этом. Мы должны наказать сицилийского выскочку. Как он только посмел, как посмел!

Джироламо скептически улыбнулся.

- А по-моему, хватит и того, что мы сделали. Уймись. Ни к чему навлекать на себя опасность. Этот исольский выродок пользуется доверием Чезаре Борджа. Если ему причинят вред, герцог заставит нас дорого за это заплатить.

- Возможно, - раздумчиво примолвил Тито и в тот вечер вопрос этот больше не затрагивал, скорее всего потому, что еще не нашел способа осуществить желаемое.

Но назавтра, когда он отправился ко двору, чтобы засвидетельствовать свое почтение герцогу, хотя и не питал к нему добрых чувств, в приемной до него донеслись обрывки разговора, вернувшего его к вечернему спору с братом. Речь шла о Ферранте. Собеседники обсуждали происходящие с капитаном перемены: падение дисциплины в его отряде, ранее считавшемся образцовым, неудовольствие герцога, вызванное сложившимся положением дел. Вот тут-то мессера Тито и осенило. Не теряя ни минуты, он отправился на поиски одного из пажей, чтобы попросить личной аудиенции у герцога.

Чезаре работал с секретарем в залитом солнцем просторном кабинете с балконом, выходящим в цветущий сад. Под диктовку герцога Герарди писал письмо мессеру Рамиро де Лоркуа, назначенному Борджа губернатором Форли. В письме излагались возможные варианты взятия Сан-Часкано, и молодой герцог диктовал, с улыбкой прохаживаясь по кабинету, ибо наконец он нашел способ разделаться с непокорными.

Герарди поставил точку, встал и направился с письмом к герцогу, чтобы тот поставил свою роспись, когда вошедший паж объявил, что мессер де Дженелески просит о личной аудиенции.

Чезаре застыл с пером в руке, глаза его сузились.