Суд времени. Выпуски № 23-34

Кургинян:«…Для подавления крестьянских восстаний в связи с этим голодом в Полтавской и Харьковской губерниях использовано 200 тысяч регулярных войск, одна пятая всей Русской Армии».

Из доклада Столыпина в 1911 году. «Голодало 32 миллиона, потери 1 миллион 613 тысяч».

Это все цифры советской статистики?!

Рогалина: Нет, не знаю. Нет.

Кургинян: Давайте, каждую цифру…

Сванидзе: Дайте возможность ответить!

Рогалина: 1921 год — 5 миллионов…

Кургинян: Давайте, каждую цифру анализировать не потому, что нам нужно что-то оправдать. А потому, что мы хотим знать правду! Правду!

Рогалина: Это был единственный рукотворный голод -1932 год. Единственный рукотворный голод. Не по природе, а потому что вывезли…

Кургинян: Докажите! А те, были какими?

Рогалина: А те были по неурожайности…

Млечин: Природными….

Кургинян: Природными, да?! А потом, видимо, природного уже не было?

Ясин: Дорогой мой! И Вам хлопают из-за того, что Вы передергиваете факты…

Рогалина: Да! Даже слушать не хочется.

Ясин: Тогда был обыкновенный голод, с которым люди не могли справиться, потому что была плохая погода…

Рогалина: Общинность была, и отставали в агротехнике…

Кургинян: Я понял…

Ясин: А это был голод специально организованный…

Кургинян:

Я понял! А, голод был в Соединенных Штатах?

Рогалина: Оставьте Вы Соединенный Штаты!

Кургинян: А почему я должен их оставлять? Это американская статистика! Давайте, я Вам начну ее приводить?!

Рогалина: А потому, что их не служит нам оправданием! Недостатки Соединенных Штатов нам оправданием не служат.

Ясин: Аргументы, которые Вы выбрали, несостоятельны!

Кургинян: Нет! Подождите! Одно дело — чудовищный режим соорудил нечто беспрецедентное и кошмарное! А другое дело, есть компаративистика — есть случаи…

Ясин: Аргументы несостоятельны!

Сванидзе: Так, Сергей Ервандович! Вот Евгений Григорьевич, по-моему, и говорит про режим.

Ясин: Одно дело…

Томчин: Режим соорудил голод 1932 года! Это Вы сказали, а не я! Это Вы сказали, это не я сказал!

Кургинян: Я понял… Одно дело, я сказал, ваша версия, что чудовищный режим соорудил нечто беспрецедентное, а, другое дело — наша версия, мы Вам предъявляем цифры! И, мы не понимаем одного…

Ясин: Вы знаете, что такое продразверстка?

Кургинян: Можно, Евгений Григорьевич, я сначала скажу, а потом — Вы? Я Вам хочу сказать только одно — мы не понимаем одного! Мы не понимаем ситуации, при которой про один голод Вы говорите, что это ГОЛОД!!! А про все остальные — да, это голод… Ну, также нельзя!

Рогалина: У них разные /?причины/…

Млечин: Я прошу прошения. Я прошу прошения…

Кургинян: И то, и другое — голод! И то, и другое — умершие люди!

Сванидзе: Сергей Ервандович! Вы не даете возможности Ясину ответить на вопрос.

Ясин: Это Вы /?к чему/ приводите такие доказательства?

Кургинян: Замолкаю полностью. Замолкаю полностью.

Сванидзе: Прошу Вас, Евгений Григорьевич, пожалуйста.

Млечин: Вы знаете, здесь происходит нечто совершенно аморальное…

Сванидзе:

Да.

Млечин: Потому что…

Кургинян: Вот этого, я не потерплю! У нас единственный моральный судья — это Млечин?!

Сванидзе: Так, секундочку!

Млечин: В нашей стране это был голод, устроенный властью сознательно, потому что им было плевать на людей, и это прекрасно известно, и подвергать это сомнению, на мой взгляд, чудовищно аморально!

Кургинян: Я считаю, что, то, что Вы говорите, это — агитка! И то единственное, что аморально — это использовать агитки по отношению к трагическим этапам нашей истории!

Млечин: Это реальная история, известная каждому!

Кургинян: Это — ложь!

Рогалина: Нет! Откройте пятитомник «Трагедия советской деревни», там 6 федеральных архивов, и все доказано. «Трагедия советской деревни», пятитомник.

Томчин: Давайте про индустриализацию, а?

Сванидзе: Евгений Григорьевич, Евгений Григорьевич, Вы что-нибудь будете говорить?

Кургинян: Сейчас будем говорить.

Сванидзе: Да, прошу Вас.