Суд времени. Выпуски № 23-34

Емченко: Да, он позиционировал себя, как святой старец. И надо сказать, что старчество — это такое яркое явление в истории русской православной церкви, вообще в истории православия. То есть старчество имеет древние корни, но расцвет русского старчества — это XIX век. Ну, конец XVIII–XIX — начало XX веков. Это Паисий Величковский, это Оптинские старцы, Макарий, Леонид, Амвросий. К ним стекалось огромное количество народа, который приходил со своими трагедиями, с болезнями, переживаниями. Старцы им помогали, потому что для них душа человека была как открытая книга.

И надо сказать, что и Николай II, и императрица, они, конечно же, находились под большим влиянием старчества в принципе. То есть достаточно сказать, что в 1903 году происходит канонизация преподобного Серафима Саровского, который, кстати, почитался в основном в народной среде. И торжества, которые происходили в Сарове и в Дивееве, собрали огромное количество людей и практически все члены императорского дома там присутствовали. Они все оставили воспоминания. Николай II писал великой княгине Елизавете Федоровне: «Мы все должны находиться под руководством старцев». Это буквально я цитирую его слова. И самое главное: находясь в Дивееве, императорская чета молилась о даровании им наследника, и ровно через год это произошло. Поэтому позже Николай писал: «Что касается святости, в этом я так уверен, что никто никогда не поколеблет мое убеждение. Я имею к этому неоспоримые доказательства».

Сванидзе: Спасибо.

Млечин: Благодарю вас.

Сванидзе: Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваш вопрос.

Кургинян: Скажите, пожалуйста. Вы занимаетесь церковью русской и всем прочим. И вот Вы, зная все это и понимая, считаете, что Распутин — это канонический старец, это старец Зосима, это Серафим Саровский?

Емченко:

Вы знаете…

Кургинян: Вы посмотрите: это старец Зосима?

Емченко: Вы знаете, я думаю, что…

Кургинян: Ведь мы же все-таки серьезно обсуждаем, да?

Емченко: Да, мы обсуждаем-то серьезно. Я думаю, что он позиционировал себя старцем. Но здесь мы говорим немножко о другом…

Кургинян: Нет. Я могу позиционировать себя балериной, но надо же еще делать…

Емченко: Да, но дело в том, что глубока была вера самой императрицы, императора.

Кургинян:

Как странно…

Емченко: Ведь я же не говорю о Елизавете Федоровне, например, которая критически относилась к Распутину. Но я говорю именно об императорской чете.

Кургинян: Вы, как специалист, считаете, что он канонический старец, или нет?

Емченко: Для императорской четы важно было разглядеть старца. Дело в том, что вообще вокруг старцев…

Кургинян: Вы считаете, что он не старец? Простите, ради бога!

Емченко: Лично я считаю, наверное, да.

Кургинян: Вот это Зосима?

Емченко:

Дело в том, что в документах очень часто его называют святым старцем. В письмах, в переписке. То есть святой старец.

Кургинян: Кто?

Емченко: Это не значит, что он был. Ну, божий человек, то есть человек религиозный, православный, обладающий определенным даром.

Кургинян: Хорошо. Понятно, понятно. Теперь договорились. Вот я хочу спросить: Вы готовы утверждать, что Распутин вообще не играл роли в политической жизни? Что он не был decisionmaker’ом? Что он делал решения.

Сванидзе: Мы об этом более плотно поговорим позже.

Кургинян: Понятно.

Емченко: Старцы вообще политики особенно не касались, это были духовные руководители, то есть они осуществляли духовное руководство. Вот это самое главное.

Кургинян:

Ну так зачем же мы, обсуждая самое главное, — так сказать, очень очевидный феномен…

Сванидзе: Завершайте, завершайте.

Кургинян: …начинаем его вводить в другой контекст?

Сванидзе: После короткого перерыва мы вернемся к нашим слушаниям.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем слушания по фигуре Григория Распутина. Напоминаю вопрос: Распутин — один из многих или ключевая фигура в большой игре?

Пожалуйста, сторона обвинения. Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 6.