Суд времени. Выпуски № 23-34

Геннадий Хазанов, народный артист России: Я думаю, что поскольку мы всё время хотим жить в каких-то мифах, потому что каждый раз оборачиваясь назад, мы говорим — вот это было ужасно, а вот позавчера было очень хорошее. Вот, сначала все было ужасно то, что было в советское время, да? Потом проходит время, потом мы узнаем о том, что ужасные были 90-е годы, и практически вот такая череда всего этого.

Стрижак: Я… я хочу спросить, вы сами программу «Суд времени» посматривали?

Хазанов: Да, видел программу последнюю, и если она была последняя, как сказал один человек…

Стрижак: Надеюсь, что нет.

Хазанов: Я… я как один сегодня сказал, что отвечая на вопрос «почему вы не были на последнем партсобрании?», ответил «Если бы я знал, что оно последнее, я бы пришел». Понимаете?

Я видел программу, где обсуждался вопрос, кто больше вреда принес, по-моему, Сталин или Хрущев. Вот я могу плохо формулировать…

Сванидзе: Программа о Хрущеве.

Хазанов:

Программа о Хрущеве была. И я смотрел эту программу и думал, вообще я смотрю — чем мы занимаемся? Мы занимаемся тем, что предлагаем нашему зрителю, значит, решать какое из двух зол меньшее. Господин Кургинян талантливо доказывал, что Сталин это чудесно, ну, с какими-то оговорками. Ну, так, во всяком случае посыл был такой.

Кургинян: Каждый имеет право услышать то, что он услышал. Я понимаю.

Хазанов: Ну, конечно.

Кургинян: Я говорю без всякой иронии.

Хазанов: Вот. Николай Карлович, значит вот пытался разобраться, развести всю эту… А я слушал и думал, это же надо — для меня что один, что другой.

Стрижак: Ха-ха-ха.

Хазанов: А самое…. Самое главное, если бы вы только могли ве-ве… вот вы сейчас сюда смотрите, я вошел и посмотрел вот на 4 господ, которые сидят здесь. Вот посмотрел на выражение лица господина Полякова. Вот знаете, вот сразу смотрю на него и думаю, вот беда.

Стрижак: Почему?

Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной Газеты»:

Беда то, что вы вошли и, еще не поняв о чем идет речь, начали смешить публику, вместо того, чтобы разбираться, о чем речь. И вы хотите, чтобы я сидел с таким лицом (показывает улыбку до ушей — прим. стен)?

Хазанов: Нет, нет, вы…

Поляков: Нет, я не буду улыбаться…

Хазанов: …у вас…

Поляков: …на вашу ерунду.

Хазанов: Вы успокойтесь, господин Поляков. Меня для этого сюда и пригласили. Потому что…Он… он так сидит… вы пришли — начали смешить. А вы пришли — начали своим лицом грузить. Вот и все.

(Смех в зале)

Поляков:

Я … минуточку, минуточку, а что вы имеете против моего лица?

Хазанов: Я против вашего лица вообще ничего не имею.

Поляков: Ну, так тогда почему вы все время про мое лицо говорите? Ведь я же про ваше лицо ничего не говорю. Я бы мог сказать тоже.

(Смех в зале и свист.)

Хазанов: Во-первых, во-первых,…

Стрижак: Давайте послушаем Сергея Ервандовича.

Стрижак(Кургиняну): Пожалуйста, Сергей Ервандович.

Кургинян:

Можно один вопрос? Проблема лиц очень интересна, но неужели нет других? Неужели нет других проблем? Кто-то из нас работает в комическом жанре, кто-то в трагическом. Но мы все граждане, у нас есть страна.

Хазанов: Да.

Кургинян: Да? В этой стране не первый раз начался отказ от либеральной идеи. От либеральной идеи отказались на выборах 1993 года, как вы помните. И кто-то говорил «Россия — ты одурела!». Вы помните такой язык апартеида, да? Мы же понимаем, что большинство страны давно движется в этом направлении. И движется оно в результате колоссального разочарования, колоссальной компрометации идеи, которой верили как богу. Ельцина носили на «Москвиче», я вот … рабочие в одном из Поволжских крупных городов ВПК они просто взяли его, «Москвич» по-моему это называлось, и понесли его вот так на руках. Ельцин шел на ура! Как же потом оказалось, что такое разочарование, да? И что же происходит в стране с ее гражданами? Если говорить серьезно, как говорилось в «Бесах»: «Мы с вами два существа беспредельности, мы собрались на минуту, потом разойдемся. Бросьте ваш тон и возьмите человеческий».

Это же страна! В ней завтра-послезавтра будут жить наши дети. И я вам скажу честно, слава богу, что это все советский сдвиг пока. Слава богу, потому что разочарование в либеральной идее могло иметь совсем другой сдвиг. Совсем другой.

Млечин: Не пугайте так, не пугайте. На ночь глядя, не надо.

Стрижак: Давайте продолжим разговор на человеческом языке на заданную тему через несколько минут после рекламы.

Стрижак: Итак, мы продолжаем наш сегодняшний необычный специальный разговор в студии программы «Суд времени».

Представьтесь, пожалуйста, вам слово.