Суд времени. Выпуски № 23-34

Закатов:Благодарю вас за вопрос. Дело в том, что опять же роль Распутина, которую здесь, казалось бы, признала и та и другая сторона, сильно преувеличена и в этом. Ведь в чем проблема? Опять путаница причины и следствия. Распутин был хитрый русский мужик, как пишут те представители Дома Романовых, которых я цитировал. Он улавливал ход мыслей; он, когда ему удавалось общаться с государыней и, реже, — с государем, чувствовал, что им нравится, и он старался этому соответствовать. Не он был человеком, от которого шло назначение, а он ловил эту идею и старался подсказать, попасть в эту струю. Классический пример — тот самый Протопопов, о котором здесь было столько сказано. Протопопов был ставленник Государственной Думы, он был членом прогрессивного блока. Когда он был товарищем председателя Государственной Думы, за его какое-то возвышение и назначение была оппозиция, и не только оппозиция Его Величества, о которой некоторые говорили, в том числе Павел Милюков в то время. И когда его назначили, и потом оказалось, что Распутин как-то в этом, вроде бы, поучаствовал, все стали говорить, что он ставленник Распутина. Но это не так! Влияние Распутина на политические дела настолько преувеличена, что дальше просто ехать некуда.

Кургинян(пытается сказать):…

Закатов:Я прошу прощения…

Кургинян:Пожалуйста.

Закатов:Маленькая реплика, и я закончу. Уже в эмиграции члены чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства — которое было образовано уже революционерами, которую возглавлял социалист Муравьев — Руднев и Романов (однофамилец династии) засвидетельствовали, что они собрали документы, специально изучали целый ряд вещей, инкриминируемых павшему старому царскому режиму, и они не обнаружили никаких серьезных доказательств, чтобы Распутин сыграл действительно большую роль. Их воспоминания опубликованы. Можно к ним относиться, как к частному мнению, конечно, как и к любому воспоминанию, которые здесь у нас…

Кургинян:Но, наверное, не к дневникам Симоновича.

Закатов:Но это были юристы! Да, я согласен, я согласен.

Кургинян:Вы приводите дневник Симоновича.

Закатов:Правильно, но по сравнению…

Кургинян:Ну уж этот-то.

Закатов:…с дневниками убийцы Распутина…

Кургинян:Нет, князь Юсупов. А кто такой Симонович?

Закатов:Симонович — это секретарь Распутина. В данном случае он пишет о том, в чем он не заинтересован. То есть одно дело, когда человек себя оправдывает…

Кургинян:

Даже не хочется обсуждать, кто такой Симонович.

Закатов:…он хочет оправдать. А не надо обсуждать. Это был человек, и он оставил воспоминания. Во всяком случае, он лучше, чем убийца, он не убивал людей. Он не убивал людей, не марал свои руки кровью.

Кургинян:То есть вы осуждаете Юсупова?

Закатов:Юсупова? Безусловно, безусловно.

Кургинян:И Великого князя тоже?

Закатов:Великий князь Дмитрий Павлович, правда, лично не принимал участия в убийстве — он там пластинки крутил где-то на втором этаже — но он был, конечно, причастен, и он сам, кстати, в эмиграции, в отличие от Юсупова, в отличие от Пуришкевича, не оставил воспоминаний никаких. И по свидетельствовам его родственников — я сам видел переписку в архиве — он скорбел, он сожалел о том, что он принял участие.

Сванидзе:Кстати, надо отдать справедливость и Феликсу Юсупову: он особенно не восторгался собственным поступком, и в воспоминаниях это видно.

Закатов:Ну, Пуришкевич, например, пишет об этом с каким-то наслаждением.

Сванидзе(про Юсупова): Без удовольствия.

Кургинян:К сожалению, главный вопрос нам не удалось обсудить.

Закатов:Да, а Юсупов… Потому что Юсупов уже писал в воспоминаниях…

Млечин:Доктор Кострицкий спросил князя Юсупова: «Неужели у вас не бывает угрызений совести? Ведь вы все-таки человека убили». «Никогда! — ответил князь Юсупов с улыбкой, — Я убил собаку!»

Кургинян:Это его отношение…

Закатов:Юсупов писал воспоминания с коммерческой целью. Он принимал участие в съемках фильма.

Кургинян:

Это про всех можно сказать.

Сванидзе:Но он то же самое, ровно, рассказал великому князю Николаю Михайловичу на следующий буквально день после убийства.

Закатов:Да.

Сванидзе:Ровно ту версию, которую он изложил в воспоминаниях.

Закатов:Нет, я имею в виду то, что он не так был кровожаден в своих воспоминаниях, как, например, Пуришкевич, потому что он понимал, что…

Сванидзе:Ну, он был вообще не Пуришкевич.

Закатов:…западный читатель не поймет, как это — похваляться убийством до такой степени.

Кургинян:Можно один вопрос?

Закатов:Да, конечно.