Суд времени. Выпуски № 35-46

Почему плановая экономика оказалась, во всём мире, неконкурентоспособной? Директивно плановая. Я согласен с этим уточнением. Поскольку, скажем, и во Франции в 50–60 годы было по-другому, в другом смысле плановая экономика. Я думаю, что здесь много причин, разного уровня. Первое объяснение это то, что такая экономика приспособлена только для примитивного, начального уровня хозяйства. Грубо говоря, она может, там лучше или хуже, но всё таки как-то работает, когда выпуск измеряется штуками. Там тоннами, тоннами стали, кубометрами леса. Вот так она ещё может организовывать производство. Когда мы доходим до… ну там некоторые называют это постиндустриальное общество… Когда нужно выпускать уже разнообразную продукцию, для разных потребителей, то план не может описать — что такое хорошая одежда, что такое хороший автомобиль… Он всё равно способен только запланировать выпуск… ну столько-то тонн мяса. И это всё! Здесь его возможности исчерпываются. Дальше на этой стадии…

Млечин:Столько защитников у этой экономики, а Вы говорите, что она была обречена. Почему же столько людей защищает её, говоря как замечательно было?

Гурвич:Знаете, а давайте основываться не на словах, а на фактах. Вот я здесь совершенно исторический материалист. Классики учили, что между разными системами идёт соревнование. И та, которая проигрывает соревнование в производительности труда — сходит с исторической сцены. Ровно это, как учили нас классики, ровно это и произошло, ровно это и наблюдаем. Поэтому это не мои домыслы, а я пытаюсь осмыслить, обсудить факты.

Млечин:Почему столько защитников у этой системы, и здесь, в этом зале тоже?

Гурвич:Люди ностальгируют по своей молодости.

Сванидзе:

Спасибо, прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваши вопросы.

Кургинян:Госпожа Ведута рвётся в бой.

Ведута:Я просто хотела бы отметить Ваше понимание…

Сванидзе:В порядке вопроса?

Ведута:…да, странное, плана. Всё дело в том, что когда мы говорим о научном планировании, а не о том, в которое он выродился, включая при Косыгине… Кстати, косыгинские реформы — это был демонтаж централизованного управления, когда всё больше финансовых средств оставляли предприятиям, для самостоятельного распоряжения ими. Вот была корпорация СССР, которая конкурировала с транснациональными корпорациями. И если какой-нибудь транснациональной корпорации в голову придёт своим отдельным предприятиям давать возможность самостоятельно принимать решения… Что будет с этой корпорацией? Она разру…

Млечин:Она будет развиваться… как вместе…

Ведута:

Да Вы что? Ни один хозяин транснациональной корпорации…

Млечин:Умный начальник даёт своим подчинённым нормально работать.

Ведута:Это называется развал корпорации.

Млечин:Не развал, а процветание.

Ведута:Кто позволит решать, что ей самостоятельно производить, когда есть интересы корпорации в целом? Её движение вперёд с точки зрения, хотя бы…

Млечин:Интерес — добиваться успеха. Если у вас есть замечательные подчинённые — талантливые, умелые — надо дать им возможность работать. Они преуспеют в своё время.

Ведута:

Ну, пускай талантливые вносят свой успех в общее дело корпорации…

Млечин:Вот это и будет общее. Он хорошо сделает — а это будет ваш успех.

Сванидзе:Уважаемые коллеги.

Ведута:…которое поднимает качество жизни, а не урвать кусок и себе в карман положить.

Сванидзе:Уважаемые коллеги, о чём речь идёт, собственно? Я никак не пойму.

Ведута:Я ему объясняю, что такое планирование, а выскакивает другой…

Сванидзе:

Вы хотели объяснить Евсею Томовичу, что такое планирование?

Ведута:Да, вот представьте, хочу. Потому что человек неправильно понимает… Никто никогда не планировал штуки в Госплане. Это примитивное осмысление плана идеологами, но не людьми науки. Потому что планирование — это согласование связей между поставщиками и потребителями. Как в натуральном выражении (чего и сколько), так и по стоимости. И не читая того же «Капитала», вы не будете понимать, что такое планирование.

Гринберг:Елена Николаевна, простите. В какой-нибудь стране это было? Вы очень хорошо говорите…

Кургинян:Можно, я хочу сказать. Вот посмотрите, какой простой мысленный эксперимент создаётся. Вот, иду я сейчас вниз. Случайно поскользнулся, упал, упаси бог — ударился и сломал себе черепную коробку.

Млечин:Мы не перенесли бы этого!

Кургинян:Вы этого не перенесёте?! Он же доказал…

Млечин:Не перенесли бы. Нет.

Кургинян:…говорит, свою нежизнеспособность…. Если всё, с чем случаются катастрофы и всё прочее, фактом этих катастроф доказывает свою нежизнеспособность, то это как бы странное понимание диалектического, исторического материализма, не правда ли?