Суд времени. Выпуски № 35-46

Материалы по делу.

Фрагмент определения термина «гласность»: «Свобода слова несовместима с цензурой. Но она не означает и анархического информационного произвола, ничем не ограниченной свободы распространения заведомо ложной, клеветнической, оскорбительной, унижающей честь и достоинство других информации».

http://mirslovarei.com/pol (Политический словарь)

Кургинян:Итак, что такое «информационная война»? Информационная война имеет одну цель — победа над врагом. Эта победа достигается за счет стирания грани между ложной и истинной информацией. Если ложная информация позволяет парализовать врага, никто не будет ею пренебрегать. Столь же бессмысленно в рамках информационной войны проводить грани между клеветой и правильным освещением событий. Враг должен быть дезориентирован, дезинформирован любой ценой. Тут полностью справедливо правило: на войне как на войне. В рамках информационной войны не только позволительно, но и необходимо оскорблять врага, унижать его честь и достоинство. Все наставления по информационной войне учат тому, что именно это надо делать, а не тому, как этого надо избегать. Вот в чем разница между гласностью и информационной свободой — в том, что гласность предполагает нарушение всех запретов, которые существуют при информационной свободе, ради уничтожения некоего врага.

А теперь я хотел бы, чтобы мнение по этому поводу высказал Кондрашов Александр Иванович, обозреватель «Литературной газеты».

Александр Кондрашов, писатель, обозреватель «Литературной газеты»:Во-первых, это было при нас, это с нами вошло в поговорку, как когда-то писал Пастернак… Это касается нашего времени, мы отчасти его дети, и я в том числе. И если бы не было гласности, то я бы не стал литератором, не участвовал в этом разговоре. Но тем не менее… Гласность, безусловно, отличное слово, которое мы знали до того… И это скорее воздух информационного пространства, в котором есть азот, кислород. Если кислорода не хватает, да, действительно не хватало в советское время, то это было определенное затруднение. Безусловно, не выпускались книги какие-то, безусловно, была цензура, военная, гражданская… С большим трудом выходили спектакли. Но когда говорят «застой», то я должен сказать, что и кино, и театр, и литература той поры…

Сванидзе:Полминуты добавляю.

Кондрашов:Что Вы говорите?

Сванидзе:Полминуты добавляю Вам — время истекло.

Кондрашов:

Боже мой, полминуты, спасибо. Это были высочайшие достижения той эпохи. И советской литературы, и антисоветской, которые соревновались.

Что касается кислорода: если кислорода много, слишком много, то это катастрофа. А если вместо кислорода нервно-паралитическое вещество, то это гибель! Так и случилось, к величайшему сожалению! И гласность как явление продлилась на мой взгляд до 1993 года как свобода слова в какой-то степени, а как гласность того периода, когда есть информационная война скорее, а не свобода слова, длится до сих пор. Когда одна точка зрения в информационном поле является доминирующей и подавляющей, особенно, когда подавляет меньшинство.

Сванидзе:Спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас, Ваши вопросы стороне обвинения.

Млечин:Давайте побеседуем с Вами, Александр Иванович. Давайте сначала напомним нашим зрителям, что такое «цензура» сама по себе была. А то так из Ваших слов следует, что цензура в общем-то неплохое дело. Может, отдельные книжки не печатались, а остальное все печаталось. Можно доказательство № 29.