Суданская трагедия любви

В августе ялтинские ночи удивительно похожи на сказку. Луна большая, яркая и добрая, как улыбающаяся няня, которой хочется приласкать ребёнка. Звёзды – что слёзы чистые: каждая висит отдельным фонариком – хоть пересчитывай все. И зарницы, словно драгоценные камни на груди у девушки – вспыхнут на мгновение и пропадают. Море – оно шумит осторожно, ласково, медленно поглаживая песок серебристыми волнами.

А тепло-то как в эту пору! Разденешься совсем, и всё кажется, что не снял ещё чего-то. Хорошо!

В одну из таких ночей спросила девушка, прижимаясь к плечу любимого:

– Скажи, милый, что такое настоящая любовь?

Всхлипнула береговая чайка спросонья. Лёгкий ветерок сдул прядку волос со лба парня. Каштаны пошептались невдалеке и стихли. Море и то замерло на секунду.

– Видишь луну? – начал парень. Всю жизнь она ходит над красавицей землёй. А земле что? Светит луна – хорошо. Нет – звёзды будут ещё ярче. Земля-то она большая. Ей бы солнце горячее к груди прижать.

Но любит луна землю. Светит и светит ей, не уставая, тысячи лет. И дышат моря приливами и отливами, и появляются на земле песни, и становится любовь чище, и душистыми расцветают ночные фиалки.

Земля видит это и благодарит луну. А она ещё ярче от этого сияет. Вот что такое настоящая любовь. И поцеловал парень девушку в самые губы. И снова зашептались каштаны.

Юлинька светила мне всю жизнь, как луна земле, и вот теперь погасла.

Рассказчик повернулся на спину. Из его глаз катились слёзы. Я не знал, чем можно помочь человеку в такой ситуации. Но на протяжении почти всего рассказа меня мучил один вопрос, который мне казался ещё одним невероятным совпадением. Жену рассказчика звали Юля, и она окончила факультет иностранных языков пединститута, как и героиня писем Юджина. И она вышла замуж, быть может, в том же году и они уехали за границу. Поэтому я спросил плачущего человека, чтобы несколько отвлечь его от тревожащих его мыслей, но без всякой надежды на положительный ответ:

– Извините, пожалуйста, за вопрос: вашу жену никогда не называли по имени Джо?

Больной сразу же опять повернулся ко мне лицом:

– Называли. Но это было давно в институте. Она мне рассказывала, что студенты придумывали себе английские имена. Юля выбрала себе Джоанна, но её стали звать Джо. А какой-то её сокурсник Юджин писал ей даже письма из Африки. Тоже, возможно, был в неё влюблён, но она выбрала меня. А вам что об этом известно? Откуда вы знаете о Джоанне?

Я сказал о найденных на дороге письмах.

– Вот оно что, – тихо ответил больной, – а мы тогда перевозили вещи грузовиком в Москву. Очень торопились, и я сунул эту пачку писем между коробками или сумками. А когда приехали, то не сразу вспомнили об этих письмах. Потом долго искали, куда я их положил, но не нашли. Так они, значит, выпали из машины? Вот когда пришла разгадка пропажи. Милая Юлинька, это я виноват и в том, что письма потерялись, и в том, что не уберёг тебя от смерти.

– Ну, вы то тут причём? Не корите себя. Это вы зря так.

– Нет, не зря, – ответил страдающий человек – Я что-то должен был сделать, но не сделал, должен был понять её, но не понял. Это я виноват, – и больной снова повернулся на спину, плача почти навзрыд.

Он не поднялся на ужин, отмахнувшись слабо рукой на моё приглашение. Мне казалось, что он заснул. А утром, когда медсестра пришла мерить всем температуру и разносила градусники, она вдруг вскрикнула:

– Батюшки, да что ж это такое? Он же совсем холодный.

И я понял: исповедь оказалась последним дыханием человека, даже имени которого я не успел узнать.

ГЛАВА 20

ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

После публикации статьи «Почему меня убивали?» бойцы правого сектора быстро вычислили, из какой больницы шёл репортаж, приехали с угрозами медицинскому персоналу, как мне потом стало известно, потому что к этому времени я успеваю выписаться из больницы и, более того, выезжаю из Киева домой в Москву. Там я оказываюсь в безопасности, меня принимают как героя, приглашают на телевидение, берут интервью для других газет и журналов, и в то же время долечивают в местной клинике, куда я хожу на перевязки. Становлюсь узнаваемым персонажем с перевязанной рукой и забинтованной грудью.

Калейдоскоп событий проносится как один день, потому что я жду приезда моей любимой Халимы с её мамой Ритой. Мы переговариваемся каждый день по скайпу. Она в курсе всех моих дел. Она знает, конечно, и о наших поисках Евгения Фёдоровича. Мы его находим, но далеко не сразу. Точнее, не мы его находим, а он нас.

После ранения в спину его на скорой помощи отвозят сначала в ближайшую больницу. Там выясняется, что пуля прошла навылет, не задев ни один из важных внутренних органов. Хирург, после просмотра рентгеновского снимка, весело изрёк:

– Вы родились в рубашке, молодой человек.

А молодому человеку было уже за шестьдесят. Но хирург мог так сказать, поскольку ему самому уже было за восемьдесят, а он всё ещё работал.