Суданская трагедия любви

Выхожу на набережную Голубого Нила. Подхожу к красивому зданию с колоннами. Это республиканский дворец. Фотографирую, но не захожу, хотя говорили, что в нём музей. Сейчас он закрыт для посещения, да я и приустал ходить по жаре. Сажусь в такси и полный впечатлений отправляюсь в гостиницу спать. Но одолевает и подступивший голод, так что сначала ужинаю в одном из уличных закутков. В ресторане всё-таки дороже. Взял варёную фасоль и чашку кофе с лепёшкой. Быстро и хорошо.

В гостиничном номере добираюсь, наконец, до кровати. Письма читать сегодня не могу: глаза слипаются. Первые мгновения кажется, что мешает жужжание кондиционера, но потом проваливаюсь в сон, как убитый.

Утром иду в ресторан. Завтрак входит в стоимость проживания, так что можно поесть и в ресторане, тем более фуршетный порядок — ешь, как говорится, от пуза. Подсаживаюсь за столик к арабу в белой джелобии и тюбетейке. Он, естественно, не возражает. Я взял рис с сосисками, он ест жареную рыбу. Разговорились. Он прилетел из северного города Судана Вади-Хальфа по делам фирмы. Спрашиваю, как он относится к разделению Судана на два государства. Как и ожидал, его отношение крайне негативное. Он считает, что арабы несли на юг культуру диким племенам, а отделение юга его ослабит. Я не спорю. Меня просто интересует мнение. Прошу разрешения сфотографировать его. Он охотно соглашается и сразу вытягивается, так что приходится просить его расслабиться и что-то говорить мне, чтобы получилась естественная ситуация. Ужасно не люблю напряжённые лица на фото.

Встреча в министерстве назначена на десять утра. Беру дипломат, вынимаю из него ноутбук, взамен кладу сувениры, выхожу на улицу. Первое, что бросается в глаза, это тёмное небо со стороны северо-запада. Оттуда же дует ветер. Сажусь в такси и спрашиваю водителя, в чём дело. Он отвечает коротким словом: «Хабуб». Я не понимаю. Он поясняет:

— Песчаная буря. Она идёт с пустыни Сахара. Сейчас песок будет везде.

Тёмная туча захватывает всё небо. Мы едем снова на набережную Голубого Нила, на которой находятся все министерства. Я успеваю войти в здание до того, как масса пыли обрушивается на город. Теперь потемнело всё вокруг. В помещениях, несмотря на утреннее время, включается свет. Все окна плотно закрываются. Но песок очень мелкий и проникает в незаметные щели. Вскоре начинаешь ощущать песчинки в воздухе, на зубах.

— Хабуб, — говорит заместитель министра, который согласился встретиться со мной. — Вам не повезло.

— Может, наоборот, повезло, — смеюсь я, — надо же всё увидеть. Я с пыльными бурями знаком только по описаниям.

— Да, может быть. Но вообще явление неприятное. Главное, что от него нет защиты. Однако обещают, что он скоро кончится.

Мы усаживаемся в кресла. Мой собеседник среднего роста, худощав, одет по-европейски в блестящий серый костюм и белую рубашку с золотыми запонками. Чёрный галстук прикреплён к рубашке золотым зажимом и подчёркивает официальность обстановки, вполне соответствуя чёрным курчавым волосам. Цвет кожи лица слегка каштановый. Короткие усики обрамляют полные губы. Подбородок оканчивается короткой редкой бородкой, расходящейся слегка к скулам. На глазах очки в тонкой золотой оправе. На обеих руках по золотому перстню. Часы, очевидно, тоже золотые, но пока не видны под рукавом пиджака. Человек явно не из бедных, что сразу бросается в глаза.

Достаю из дипломата две большие матрёшки, два сувенирных самовара и бутылку Смирновской водки. Протягиваю и говорю, что привёз из Москвы сувениры, которые хочу подарить ему и министру. Официальное лицо расплывается в улыбке, принимая дары, ставит сувениры тут же на видное место у себя на рабочем столе, пряча бутылку водки в стол. Предлагаю открыть одну матрёшку. Замминистра не понимает. Тогда я поднимаюсь с кресла, подхожу и раскрываю матрёшку, показывая, что в ней находится другая. Он искренне удивлён, когда я проделываю это несколько раз, пока не показывается самая маленькая матрёшечка. Все они, мал мала меньше, выстраиваются в ряд на столе. Мы смеёмся и усаживаемся снова в кресла.

Я достаю из дипломата диктофон, спрашиваю можно ли записать разговор. Замминистра, подумав, кивает головой. Начинаем беседу. Я задаю вопросы, он неторопливо и пространно отвечает о положении Судана, перспективах его развития, о связях севера с югом, об их сотрудничестве так, словно это одна страна. Я уточняю, что в 2011 году произошло разделение Судана на два государства.

— Да, — соглашается замминистра, — но это временно. По сути, мы одно государство Судан.

Тут хозяин положения решил показать, что он действительно хозяин, и спросил:

— А не перекусить ли нам? Мы уже провели достаточно много времени, чтобы проголодаться.

Я говорю, что завтракал.

— Ну, когда это было? Да мы немного поедим.